– Нахалка, – хмыкнул эльф, целуя ее мягкие губы.
Касаясь его губ – то верхней, то нижней, то уголков, – она, похихикивая, предложила:
– Может, этим и воспользуемся? Ты его отвлечешь, а я пошурую в сокровищнице.
Эльф зарычал, и в следующее мгновение Ива оказалась прижатой спиной к кровати. Впрочем, ничего против она не имела.
– Ой! Что это?!
– Милая!..– укорил Т’ьелх.
– Дурной, – засмеялась девушка. – Не это! Вот это – в кармане, сбоку.
Мужчина перекатился на бок и, покопавшись в указанном месте, достал две небольшие деревянные пластинки округлой формы с непонятными, больше похожими на работу каких- нибудь насекомых вырезанными символами. Параллельно неровному краю шла тонкая золотая окантовка.
– А это и есть Алисия.
– И вот из-за этого весь сыр-бор? – Ива была явно разочарована неказистым видом древнего артефакта. – Дай посмотреть.
Эльф протянул ей пластинки и вновь опустил руку ей на бедро, целуя девушку в шею и явно намереваясь продолжить прерванное занятие.
– Надо же, как интересно, – пробормотала знахарка, словно не замечая его усилий.
– Что именно? – спросил он, тоже не отвлекаясь.
– Это дуб. Могу тебя авторитетно заверить, все это вырезано из самой сердцевины очень-очень древнего дуба. Более того, дерево само отдало этот кусочек себя. Я, правда, не представляю, как это возможно. Но точно могу сказать, что это часть живого дерева… Боги, до сих пор живого!
– Что?! – наконец оторвался от поцелуев ее любовник.
– Т’ьелх, дерево, из которого сделана эта вещь, до сих пор живо! Я это чувствую.
Ива прикрыла глаза. Даже в пору ее жизни в деревне, когда и сама не осознавала свои способности, она всегда чувствовала деревья, их жизнь, смерть, болезни, желания, потребности. Иногда ей казалось, что их она понимала лучше, чем людей. За то время, которое она провела вне дома, ее магические способности развились весьма сильно, а вот это «понимание» деревьев и вообще всего, что росло на земле, осталось прежним. Травнице хотелось думать, это оттого, что дальше некуда.
Как и в то время, когда она еще жила в деревне, она почувствовала, как мир изменился, стал глубже, ярче, полнее. Шершавая поверхность, казалось, сама терлась о подушечки пальцев. Каждая едва видная полоска ощущалась девушкой как артерия, по которой текла, словно кровь, история. Маленькая пластинка хранила в себе память тысячелетий. Ива глубоко вдохнула: в этом кусочке дерева была заложена магия целого леса – огромного, древнего, сурового. Знахарке казалось, на ее ладони бьется живое сердце.
– Любимый, ты прав: мы должны собрать все части этого артефакта. И, пожалуй, я знаю, кто нам поможет снять проклятие.
В конце концов, они все-таки пошли на маскарад. Эльф был укутан в черный плащ, который по идее должен был изображать Крадущегося Странника – одного из помощников Хаграма, бога всех воров, шпионов, авантюристов, а также всех, кто занимается делом в темное время суток, будь то охрана, творчество, грабеж, путешествие или что-либо другое. Крадущийся Странник, как считалось, бродил по ночным дорогам, трактирам, городам, будучи, так сказать, земными глазами своего повелителя-приятеля. Поговаривали даже, что он с превеликим удовольствием общается с людьми, да, впрочем, и с другими расами, не раскрывая себя. Обычно его изображали в виде высокого, чуточку сутулого, худощавого мужчины, закутанного в темные одеяния и обязательно в плащ с пряжкой- символом его хозяина.
Парочка из Ивы и Т’ьелха получилась просто загляденье. Изящное одеяние Златославы и знахарка будто существовали отдельно друг от друга: и та и другая выглядели премило, но совершенно не пересекались. А мужчина совершенно не походил на Крадущегося. Его эльфийская выправка, скользящая походка, плавные жесты за версту выдавали в нем представителя древней расы.
Влюбленные долго смеялись друг над другом, но потом решили, что все к лучшему. Для их дела удачнее, если окружающие заметят и запомнят несоответствие, даже забавность костюмов, чем их лица, которые тем не менее они закрыли масками.
Особняк господина Мнишека сиял огнями, как будто тысячи маленьких цветочных фей парили над ним. У ворот был затор из карет – как роскошных частных экипажей, так и наемных колясок – потому Т’ьелх и Ива сочли за благо немного пройтись. Помахав перед лицом мажордома пригласительными, эльф повел свою даму в зал. В этом городе все питали явную слабость к золотому цвету, однако здесь перебор был налицо. Все, что в принципе могло быть инкрустировано золотом, сияло этим цветом. Знахарка заморгала, чтобы избавиться от слезинки, так эта «красота» резанула по глазам.
– Звезды! – выдохнул эльф. – До этого я думал, что верхом безвкусицы является парадный зал моих светлых сородичей, но, оказывается, бывает и хуже!
– Тише! – шикнула на него девушка, увидев, как на них косится мужчина в маске какого-то диковинного животного, классификации не поддававшегося – и не медведь и не волк – и ни на что не похожего.
Они прошли дальше, с удивлением отмечая, что как девушек в нарядах Златославы, так и мужчин в костюмах Крадущегося Странника в зале было превеликое множество.
– Ну что ж, по крайней мере, мы не выделяемся из толпы, – полушутя- полусерьезно заявила травница. – Ну что, пойдем на поиски хозяина?
– Нет. Во-первых, сейчас ему не до нас. Во-вторых, это просто неприлично – на празднике сразу говорить о делах. В-третьих, надо подождать, когда он хоть немного выпьет. Кстати, любимая, – эльф подхватил с подноса пробегающего мимо официанта два бокала игристого вина, – отведай.
– Надеюсь, мы не будем злоупотреблять? – недовольно проворчала Ива.
Ее всегда немного злило, что эльф практически не пьянел, в то время как она не могла этим похвастаться. Во всяком случае, столько выпить, сколько требовалось ему для того, чтобы опьянеть, она просто не смогла бы.
– Душа моя, я тебе не позволю, – не преминул подколоть ее возлюбленный. – Тсс! Не сердись, любовь моя. – Он положил ей палец на губы. – Лучше допивай, и пойдем танцевать. Когда мы с тобой еще попадем на бал?
– Ах, мой господин, это такая честь для меня – танцевать с Перворожденным Пресветлым, Прекраснейшим из всех ныне живущих…
– Ива, прекрати ерничать.
– Знаешь, а может, этот зал не так и ужасен, – кружась уже который танец, заявила травница. – Мне даже нравятся эти огромные хрустальные люстры. В них так чудесно сверкает свет.
– Так, я понял. Тебе больше не наливаем.
– Не любишь ты меня, – надула губки девушка.
– Люблю, люблю, – вздохнул эльф. – Но подышать мы с тобой все-таки выйдем.
– В сад?
– На террасу. Заодно и рассмотрим, куда это направляются все мужчины, наряженные в костюмы Белых Поводырей.
– Что за неуважение – одеваться в Белого Поводыря? Это же даже не
