– Ну что? – Грым шумно отхлебнул из высокой кружки.
Друзья начали пересказывать, что удалось узнать. Про самого самоубийцу, или кто он там на самом деле, сведения быстро кончились. И тогда начали говорить Златко и Калли, которые занимались вопросом с лестницей. Причем начали свой рассказ одновременно. Потом остановились, посмотрели друг на друга, хохотнули, и Синекрылый продолжил, в то время как эльф, подцепив вилкой (с собой привезенной), с интересом врача, достающего наконечник стрелы из раны, принялся рассматривать странного вида грибочек.
– В общем, трудно это все оказалось. Половина опрошенных со сна да перепою дурные были, потрясение опять же. Ничего не помнят особо. Мы старались, конечно, как могли. В принципе складывается такое ощущение, что постоянно кто-то был в коридоре. Или выходил, или возвращался, или просто стоял и пытался понять, что случилось. Но за точность не поручусь. Потому, как уже сказал, люди и сами с трудом помнят, что делали.
– И потом… – Эльф все же решил в пользу грибочка и засунул его в рот. В результате образовалась пауза. – Кто-то может и сознательно врать. Все равно нереально в такой ситуации проверить слова каждого.
– Да-а, – почесал затылок тролль, – так что же мы имеем в результате?
– Да ничего, – раздраженно повел плечами Златко. – Вернулись к тому, что было. Нормальный мужик, жил себе был, никому не мешал, по крайней мере, явно. Жизнь как жизнь, как у всех. И тут бац! – и в окошко. И никто ничего не знает, не видел, зато у всех куча догадок и предположений, одно другого глупей. Скажите, люди все такие идиоты или нам особая подборка попалась?
– Привыкай, Златко, – засмеялась Ива, которая в своей жизни уже тянула лямку общения с народом – не идеализированным, а всяким – и нормальным, и глупым, и умным, и равнодушным – разным. – Ты же у нас дворянин. Может, придется и тебе во главе земель встать, судьей над своими людьми быть, конфликты всякие решать, еще насмотришься и на придурков, и на идиотов, и на подлецов, на всех.
– Типун тебе на язык, Ива, – аж поперхнулся Бэррин. – У меня еще двое старших братьев!
– Ну, мало ли! Ты же из благородных. Вдруг станется так, что и себе в управление деревеньку-другую заработаешь. Или король расщедрится и пожалует. Что скажешь, не мечтал ты о таком?
Златко понял, что его уели.
– Ну да, мечтал. Всегда свои земли хотел иметь. Чтобы и замок, и деревеньки, и дружина своя, ну… как у людей. Думал, буду хорошим хозяином своим вассалам, любить меня будут за щедрость и справедливость. – Синекрылый в задумчивости покачал пиво в кружке. – Но после сегодняшнего уже начинаю сомневаться, что смогу быть… мудрым.
– Это хорошо, что сомневаешься, – Калли очень серьезно посмотрел на друга, – значит, действия свои проверять и перепроверять будешь. А господин из тебя выйдет хороший, по крайней мере, лучше многих. Хоть и придется ради этого немало понять и осознать. И когда расчет да хитрость нужны, и когда сердце лучше знает. – Голосок Светлого стал каким-то особо проникновенным. – Думаешь, почему про Короля Всех Людей столько легенд сложено? Потому что он-то как раз мог и сердцем, и умом пользоваться, к тому ж не путал, когда одно важнее другого.
– Король Всех Людей… – Златко отчего-то прижал руку к вороту рубахи, а глаза стали мечтательными-мечтательными. Друзья давно заметили, что Синекрылому при всей его любви к истории и древним легендам как-то особо близки именно сказания о Короле Всех Людей.
– Так, Златко завис, – вынес вердикт тролль и громко пощелкал пальцами перед лицом друга.
– А! Что?! – чуть ли не подпрыгнул тот.
Грым хохотнул и, посмотрев на остальных, выдал:
– А не кажется ли вам, что чем ближе родные земли, тем более нервным становится наш золотоволосый приятель?
– И вовсе нет! – запротестовал тот, но его голос потонул в радостных воплях:
– Кажется-кажется!
– Точно!!!
– Златко, а что же дальше будет?!
Синекрылый надулся, но потом все-таки взял себя в руки и произнес:
– Ладно, хватит дурью заниматься. Что у нас еще по делу есть?
Дэй пожала плечами и ответила:
– Да, пожалуй, только эти исчезающие в никуда крысы и остались.
Крысы явно всем не давали покоя. Каждый из друзей спрашивал у своих собеседников, не слышал ли он чего необычного этой ночью, не видел ли крыс. Но никто никакие полчища грызунов не видел, слышал только всякую ерунду вроде ветки, скребущейся в окно, храпа соседа или скрипа кроватей за стенкой.
И тем не менее остаток ужина прошел за обсуждением способов что-либо узнать про этих мифических крыс. Но ни к чему дельному будущие волшебники не пришли, а вот еда закончилась.
– Все-таки подозрительным мне кажется этот фокусник, – прошептал Златко на ухо троллю. – Смотри, как ловок.
Клоун-фокусник как раз доставал из чьего-то уха монету. Трюк старый, но понять, куда артист ее девает при полном отсутствии рукавов и при том, что он показывал ладони с обеих сторон, было невозможно. Вернее, догадаться можно было, а вот уследить за шустрой денежкой – нет.
– Профессиона-ал, – согласно протянул Грым, наблюдая, как фокусник закончил с монетой и перешел к вытаскиваемым из шляпы лентам. Это при том, что шляпа была в руках у какого-то случайного зрителя.
– И ведь никакой магии, – почти осуждающе покачал головой Бэррин.
– Ну, насколько я знаю, это все ловкость рук. У меня было несколько знакомых карманников, так те еще и не такие фокусы выделывали.
– Как думаешь, мог такой умелец дверь с другой стороны закрыть?
– Да кто его знает. Тут уж кто на чем специализируется. Но вообще похоже…
Какое-то время спустя…
– Слушай, а ты была права, – Ива наклонилась к Дэй, но глаза ее, не отрываясь следили за танцовщицей, – что-то есть в ней странное.
– Ага! Я же тебе говорила! – так же шепотом обрадовалась гаргулья. – Что-то в ее танце не то, словно сила какая-то от нее исходит.
– Да? – удивилась знахарка. – А мне что-то в музыке не нравится. Ритм такой… будто сердце… и как-то в унисон с магическим фоном входит. Я бы сказала, что именно из-за этого такой эффект, что аж за душу берет.
– Не, я точно говорю, не музыка это. Движения у нее странные. Будто смазываются.
– Да ладно тебе, смазываются. У нее просто какая-то примесь в крови имеется. Какого-то другого существа. Может, даже оборотня. Вот и двигается слишком гибко и быстро. – Травница повернулась к подруге, подозрительно ее оглядела. – Ты вроде никогда на зрение не жаловалась. Чего это у тебя движения смазываются-то?
– А у тебя нет? – удивилась Дэй.
– Не, у меня тоже, но я-то человек, мне простительно.
– А давай у Калли спросим.