И начал играть. Тотчас же из свалки на поле в одну сторону вырвались голубые гусары, в другою — чёрные уланы; сабли сами легли в ножны, пики опустились к земле. Пушки умолкли. Солдаты в жёлтых и зелёных мундирах, побросав ружья, построились и пошли, — каждая колонна в свою сторону, чтобы разойтись по домам. Они запели:
В честь окончания войны пушкари дали залп из пушек. Одно ядро этого залпа полетело в сторону королевства Альфонсино Тридцать Девятого, другое — в столицу Урбана Крепкоголового. Пробив крыши дворцов, ядра упали: одно на плешь Альфонсино Тридцать Девятого, из-за которого и началась война, другое — на голову Урбана Крепкоголового. Сидевший в это время на золотом горшке в своей спальне, Альфонсино Тридцать Девятый принял на свою старческую голову удар и тотчас же умер. Урбан Крепкоголовый выдержал. Ядро скользнуло по голове императора, вылетело через открытое окно в сад и там разорвалось, не причинив никому вреда.
С тех пор император стал запинаться в речи, плохо соображать и говорить глупости. В голове его от удара ядра что-то разладилось, но это нисколько не помешало ему править своей империей.
В истории война между королём и императором была названа Петушиной, а в народе говорили:
«Помните, это произошло во время войны, которая началась из-за того, что императорский петух нагадил королю на голову».
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Придя в столицу императора Урбана Крепкоголового, Май попал в самый разгар торжества по случаю окончания войны. Император объявил себя победителем, ведь его противник Альфонсино Тридцать Девятый был убит, и приказал жителям столицы веселиться до упада. На площадях гремели оркестры, из бочек лилось вино, башмачники, глядя, как лихо топают танцоры ногами по мостовой, радовались. И недаром: утром следующего дня на мостовых валялось множество оторванных подмёток и отлетевших каблуков. На самой большой площади у балагана комедиант веселил народ. На ниточке он держал бумажную корону.
— Вот свободная корона Альфонсино Тридцать Девятого. Кто хочет быть королём?
К бумажной короне, желая схватить её, тянулось много рук. Комедиант дёргал за нитку, и корона не давалась в руки. Наконец, какой-то верзила схватил её и, улыбаясь, напялил себе на голову. Комедиант бросил в верзилу бурак. Корона слетела с головы; бурак оставил на лбу верзилы красное пятно. Комедиант сказал:
— Благодари бога, что корона не настоящая, не то хватило бы тебя по голове не бураком, а чугунным ядром.
Вся площадь смеялась над верзилой.
Май добрался до императорского дворца. Его окружала стража с алебардами, одетая в старинные костюмы. Молодой кровельщик латал на крыше дворца дыру, проделанную ядром и весело напевал:
— Разрешите мне пройти во дворец, — обратился Май к усатому стражу. — У меня там есть дело.
Страж засмеялся.
— Если ты, глупый мальчишка, думаешь, что императорский дворец — хлев, куда свободно может входить каждый поросёнок, то ты ошибаешься. Кто ты такой, что тебя во дворце ждёт дело?
— Я сын водовоза из столицы королевства Двух Мечей.
— Сын водовоза, скажите пожалуйста! — ухмыльнулся страж. — А я было принял тебя за посла соседней державы. Ну, а отец твой хотя бы придворный водовоз?
— Нет.
— Тогда убирайся отсюда!
И второй страж, к которому обратился Май, сказал то же самое. Третий прогнал его, не став разговаривать.
Тогда Май решил обратиться к своей свирели. Вынув её из узелка, он тихо пропел «Сгиньте бури и ненастья» и начал играть.
Император Урбан Крепкоголовый в это время развлекался тем, что колол орехи лбом, выдержавшим удар чугунного ядра. Положив на уголок стола орех, император стукал по нему лбом, и крепкая скорлупа разлеталась во все стороны. Зелёный петушок при каждом ударе звонко кукарекал.
— Ку-ка-ре-ку! Вы, ваше императорское величество, делаете это лучше, чем деревянный болванчик.
— Я не болванчик, — отвечал император. — Я большой болван.
Расколов десять орехов, император намеревался расколоть и одиннадцатый, но моментально заснул, широко раскрыв рот. И все во дворце заснули крепким сном. Заснула и дворцовая стража, опершись на свои алебарды.
Май беспрепятственно вошёл во дворец. Поднявшись по широкой мраморной лестнице, он стал открывать одну за другой двери больших комнат и зал. В одной он увидел казначея, заснувшего в тот момент, когда перекладывал мешочек с червонцами из императорской кассы в карман собственного камзола; в другой — генерала в пышном мундире с золотыми эполетами и множеством орденов, показывавшего фигу портрету императора; в третьей — молодого придворного, приникшего ухом к замочной скважине соседней двери… Май порядком устал, пока добрался до тронной залы. Клетки с зелёным петушком здесь не было.
Сев на трон, Май развязал узелок, вынул хлеб, пару луковиц и стал с аппетитом есть. Подкрепившись и отряхнув хлебные крошки, Май направился в императорский кабинет. За столом среди ореховой скорлупы сидел громко храпящий Урбан Крепкоголовый. На столе Май увидел золотую клетку с зелёным петушком.
