ничего похожего на радость победы. Ей захотелось пройти к машине и тихонько посидеть там. В конце концов, ведь дело-то закончено.
— Ладно, раз так, будем выводить его из транса, — кивнула Настя на следователя.
Пойти в машину сразу не получилось. Во-первых, туша «адской гончей» оказалась настолько тяжелой, что Эйно и Редрику пришлось привлечь следователя, чтобы с превеликими трудами вытащить черную собаку на первый этаж. Оперативник ахал, удивлялся, качал головой — только теперь он понял, почему служебные псы не только не хотели взять след, а предпочли поджать хвосты и как можно быстрее покинуть коттедж.
— И это вы сделали благодаря кошке? — Григорий Владимирович не верил своим глазам. — Поверить не могу… Там у него на этом чердаке было столько хлама, что слона можно было спрятать. И — никаких следов!
— В том числе, — коротко ответил Эйно. — А следов не было оттого, что тварь — достаточно хитрая. Почти что разумная зверушка! — Он указал рукой на неподвижно лежащую собаку. — А наша кошечка любой собаке фору даст — не всегда, конечно, но в таких-то делах — запросто.
Пока Редрик, Эйно и следователь возились с трупом «убийцы», Кассандру отдали Оле, и теперь кошка сидела у девушки на руках, скромно потупясь, будто бы не осознавая, что речь идет о ней.
— Что ж, Григорий Владимирович, нам с вами осталось выполнить некоторые маленькие формальности, — сказал, наконец, Эйно. — Значит, так. Мы сейчас уедем, а вы забудете — о своем звонке, о том, что кто-то приезжал и пристрелил эту несчастную тварь. Вы ее сами пристрелили, когда она на вас вылетела. Решили на всякий случай проверить, что в башенке, напоролись на тварь — и пристрелили. Об использованных пулях отчет составляете?
— Да. — Оперативник медленно, будто бы в глубокой задумчивости, кивнул.
— Тогда, пожалуйте, контрольный выстрел в голову. Оля отвернулась, ей было невыносимо смотреть, как
оперативник достает табельное оружие, целится в голову мертвой гончей.
Раздался выстрел.
— Вот так, отлично. Как сказал один деятель Французской революции, расстреливая пленных, «вот так стреляет настоящий республиканец».
В голосе шефа «Умбры» послышалось ехидство.
— Все, оружие можете убрать. Теперь — труп собаки. Его, как я понимаю, к делу не подшивают. К ЗАКРЫТОМУ вами делу… Куда вы его денете?
— Ну, его надо предъявить, — пожал плечами опер. — Все будет заснято на видеокамеру.
— А потом?
— Потом? Ну, его уничтожат.
— Думаю, не будет большим нарушением, если его не уничтожат, а выкинут в условленной точке свалки.
— Конечно, — все тем же равнодушным голосом согласился Григорий Владимирович.
— Вот и чудненько. Постарайтесь сделать так, чтобы господа ученые — даже ваши друзья- криминалисты — этим не заинтересовались. Да-да, ПРОСТО МЕРТВАЯ СОБАКА, пускай и очень большая.
— Хорошо.
— Теперь — еще об одном. Мы подозреваем, что это не несчастный случай, а убийство. Поэтому нам нужны данные, которые позволят выйти на человека, продавшего покойному этого пса. Вы эти данные нам сообщаете. А потом — как всегда. Забываете телефон — и до новых ваших затруднений.
— Будет сделано, Всеволод Рогволдович.
— Тогда — всего вам хорошего. — Эйно слегка усмехнулся.
Когда Ольга и вся остальная команда выходила из помещения, милиционеры, сопровождавшие оперативника, все еще стояли по стойке смирно.
Эд прохаживался мимо них, поблескивая черными очками, и что-то рассказывал. По лицам служителей закона не было понятно, слушают они его или нет, но Оля догадалась — слушают. Как тут не прислушаться, коли тебя ввели в гипнотический транс.
На задания он обычно в черных очках и ходит. Больно уж взгляд у Эда застывший, холодноватый и неприятный, никак не вяжущийся ни с его характером, ни с внешностью. Впрочем, Оля и все остальные сотрудники отлично знали, в чем тут дело.
Кажется, Эд травил анекдоты. Причем, такие анекдоты, которые постеснялся бы рассказывать при сотрудниках О.С.Б.
— Так вот, а она ему и говорит… — он оборвал свою речь на полуслове. — Что, уже все? Ну, а я-то думал, вам помощь нужна.
— Управились. Оленька управилась, — уточнила Настя. — А что ты им тут наболтал?
— Я-то? Да так, ничего. — Эд усмехнулся. — Надо же было ребят занять, а то работа у них та еще — знай себе стой столбом, и никакого вдохновения!
— Вдохновения? — Эйно попытался сделать свой голос строгим и начальственным. Как всегда, получилось не очень достоверно. — Помню, как же. В прошлый раз твои истории в газете «Байки» появились. Уже запамятовал?
— Ну, появились. Так это ж было про фильм, ну, как его там… Где эти маги отчего-то орут ненормальными голосами. Я его не видел, зато уж слышал!
Эд сказал это совершенно обычным тоном. Но Оля все равно вздрогнула. Кажется, он никогда не комплексовал от того, что ему было что-то недоступно. «Обычные люди и представить себе не могут, что такое — жить в темноте, когда мир состоит из запахов, звуков — да ведь и не только. Есть такие вещи, которые в людских языках вообще никак не называются. Наверное, оттого, что язык выдуман зрячими», — так говорил Эд, когда Ольга впервые поняла, что этот веселый парень совершенно слеп. Такое даже в голове не укладывалось.
— Ладно, идем. А то эти ребята устали стоять столбом. Свободны, все свободны и все позабыли, — ласково обратился Эйно к милиционерам. — Ваш Григорий Владимирович собаку пристрелил. Шли бы вы к нему, помочь надо.
Милиционеры безмолвно направились к дому.
— Ну, вот и все. Нам, пожалуй, пора. — Эйно открыл дверцу автомобиля.
Слабость у Оли не прошла и в тот момент, когда она оказалась в машине. Пожалуй, только усилилась. Но любопытство оказалось выше желания откинуться на сиденье и заснуть.
— А можно спросить? — наконец, не выдержала она. — Эйно… ээ… Всеволод Рогволдович…
Ответом ей был всеобщий смех. Шеф даже скорость слегка сбавил.
— Как? Как ты меня назвала? Оля смутилась окончательно.
— Да ты не переживай. Всеволод Рогволдович — это для официальных властей, — пояснил, отсмеявшись, Эйно. — Просто был у меня один хороший знакомый, которого так звали. Давным-давно…
— В Киевской Руси, — с совершенно серьезным видом добавил Эд.
— Вот именно, — кивнул Эйно. — И вполне приличный — даром, что княжьего звания. Образованный — по тем временам, конечно.
Можно было предположить, что ее разыгрывают. Но Ольга отлично знала — возраст тех, кто может пройти Предел — вещь очень и очень относительная. К примеру, Настя по возрасту годится ей в бабушки, а вот Эд — помоложе. А выглядят они на самую малость старше, чем она. А уж возраст начальства О.С.Б. вообще не поддается вычислению. Вроде бы, Эйно чуть моложе, чем начальник Светлых. А может, оно и не так, просто он хочет выглядеть моложе, а Ольховскому нравится солидный облик. К тому же (в чем она сегодня убедилась еще раз), внешность для таких, как они — штука весьма зыбкая.
— Ладно, спрашивай, — улыбнулся Эйно.
— А зачем нам нужен труп этой собаки?
— Во-первых, чтобы поменьше было всяких кривотолков и слухов. Еще не хватало, чтобы эта тварь попалась газетчикам. Если просочится в «желтые» газеты — тогда еще ничего. А вот если в серьезные — неприятностей не оберемся. А, во-вторых, собачка принадлежала Запределью — оно и должно ее получить обратно. Ведь ты кое-что поняла, когда сегодня стреляла, верно?
