Ничего интересного там не было.
В дальнем его конце, чтобы не мешать взрослым, играла стайка дворовых ребятишек. Несколько добродушного вида дворняг бежали по своим неотложным собачьим делам. Никаких событий и развлечений. Даже козел не дрался с дворовою собакой, как в поэме А. С. Пушкина «Граф Нулин».
Действительно, в деревне скучно, подумалось мне. Нужно или работать, или пить, а то просто одуреешь. Ни книг, ни телевизора. Выйти на прогулку я не мог из опасения столкнуться с толстым помещиком Петуховым. Есть и пить не хотелось. Смотреть в окно тем более. Я прилег на лавку и неожиданно для себя уснул.
Меня разбудил шорох. Я вскочил, как будто меня уличили в чем-то нехорошем.
В комнате все было по-прежнему. Я подошел к кровати. Аля не спала. Выглядела она много лучше, чем прежде, и даже чуть разрумянилась. «До чего же хороша, — подумал я, — ей бы чуть косметики, была бы настоящей красавицей»
— Что такое «кометики»? — вдруг спросила девушка.
— Что?! Ты что сказала?
— Я говорю, что за кометика такая, ну, чтобы красавицей быть.
Она отвела от меня взгляд и поправила лежащую поверх одеяла косу. Я, не находясь, что ответить, растеряно смотрел на нее.
«Что это еще за хреновина такая, неужели она понимает мысли?» — подумал я.
— Если это плохо, то я не буду, — скромно сказала, отводя взгляд, девушка.
— Погоди, детка, ты, что понимаешь, о чем я думаю?
— Не знаю, о чем ты. Ты же сам, барин, говоришь.
— Я не говорю, а размышляю, — произнес я про себя, — и прекрати называть меня барином, у меня имя есть. Меня зовут Алексей, для тебя я Алеша.
— Хорошо… Алеша, — после секундной запинки, ответила девушка.
— И еще я люблю тебя…
Этой мысли Аля не поняла, правда, по губам ее скользнула едва уловимая улыбка.
— Ты раньше так слышать умела? — спросил я.
Аля отрицательно покачала головой.
«Старухин дар, — догадался я, — похоже, теперь буду под глобальным контролем…»
— Расскажи мне про знахарку, что давеча приходила, — попросил я.
— Так про нее никто ничего не знает. Живет одна, у околицы. Говорят, с нечистым дружбу водит. Скот находит, когда потеряется, болезни лечит. Зовут ее бабка Ульяна. Так что такое кометика?
— Косметика, — поправил я, — это разные средства, чтобы женщинам быть красивее. Ну, там краски разные, для ресниц, например, чтобы они были пушистые и чтобы глаза казались большими и выразительными. Губная помада, ею губы красят.
— Для чего? — удивленно спросила Аля.
— Для красоты. Ею можно изменить форму губ, и потом она сама красивая, блестящая бывает, с блестками даже, разных цветов, к одежде чтобы цвет подходил, наверное, — начал я безнадежно запутываться в этом сложном вопросе. — Потом есть кремы всякие, чтобы кожа была нежная, духи для хорошего запаха, пудры…
— Это все у господ?
— Наверное, женщины всегда стремились быть красивыми.
— Вот счастливые, — не без зависти в голосе произнесла девушка.
Для тяжело больной она проявляла к предметам охмурения слишком большой интерес.
— А кремы что с кожей делают? — спросила Аля, незаметно убирая руки под одеяло.
Я понял, что коснулся такой серьезной темы, что отделаться общими фразами мне не удастся. Пришлось по мере моих более чем скромных способностей читать лекцию о разных косметических и парфюмерных средствах. К своему удивлению, я накопал в памяти десятки названий атрибутов женской неотразимости.
— Все это существует, — окончил я свой невразумительный рассказ, — только здесь этого не достать.
— Ты знаешь, барин, прости, Алеша, ты так все хорошо описал, что я это как будто вижу.
Было похоже на то, что она улавливает не только мысли, но и зрительные образы.
— Алечка, — спросил я, когда, наконец, кончился допрос с пристрастием о лосьонах и гелях, — ты раньше совсем не понимала, о чем люди думают?
— Не знаю, наверное, немножко понимала. Тебя сразу поняла, о чем ты думаешь, когда смотришь на меня, — сказала она и покраснела.
Я тоже, честно говоря, немного смутился. Хотя о чем может думать здоровый мужик, глядя на понравившуюся женщину? Не о Пунических же войнах.
— Послушай, — предложил я, — давай проведем эксперимент.
— Чего проведем?
— Опыт проведем. Попробуем проверить, как у тебя получается понимать мысли. Тихон! — позвал я слугу, шебаршившегося все это время в коридоре.
Тихон вошел в комнату.
— Чего изволите? — спросил он заискивающе вежливо.
— Приезжий барин еще не уехал?
— Никак нет-с. Выпивают-с.
Я сделал вид, что задумался и продержал его минуты три в комнате. Потом велел принести бутылку мадеры. Как только он вышел, я тут же спросил у Али:
— О чем он думал?
Она, не отвечая, полными слез глазами смотрела на меня.
— Господи, что случилось?
— Он, он… — только и смогла сказать девушка и горько расплакалась.
Я напоил ее клюквенным морсом и гладил по голове, бормоча абстрактные утешительные слова, уместные в любых случаях. Постепенно она успокоилась. У меня же на Тихона, посмевшего плохо думать об Але, начал расти большой зуб. Представить, что думают о женщинах в такой ситуации, было не очень сложно.
— Нет, Алеша, — вдруг сказала она, — это совсем другое. Он, он, — она опять собралась заплакать, но все-таки договорила: — думает, что ты черт.
— Черт? — переспросил я и облегченно засмеялся. — Почему именно черт?
— Не знаю. И еще, — она нахмурилась, долго взвешивала говорить мне это или нет, потом все-таки решилась, — и еще он подумал, что ты глупый, раз меня выбрал… И совсем это не смешно!
— Почему он так подумал? — спросил я, отсмеявшись.
— Потому что я некрасивая.
— Ты некрасивая! — только и сказал я, после чего посмотрел на нее с таким вожделением, что слезы сами собой высохли, девушка зарделась, хихикнула и отвела взгляд.
