Теперь хоть что-то становилось понятным, не иначе, как дело было в романтическом увлечении.
— А где теперь твой друг? — спросил я, пытаясь поймать ее на слове.
— Какой друг? — растерянно спросила она и покраснела.
— Тот, с которым ты убежала из дома.
— Откуда ты это знаешь? — испуганно воскликнула она. — Я никому не говорила…
— Просто догадался. Если ты не хочешь возвращаться домой, то этому должна быть причина. Она же может быть только одна: вы сбежали из дома и попали к разбойникам.
— Да, — едва слышно прошептала девушка.
— И куда же он тогда делся?
— Я не знаю, — грустно ответила она.
— Тогда расскажи все с самого начала, может быть, я пойму, где тебе его искать, — попытался я хоть как-то подтолкнуть рассказ.
— Он, я… — начала она, долго молчала, потом спросила: — А ты правда хочешь его найти?
Я, честно говоря, этого совсем не хотел. Девушка, когда пришла в себя и отмылась в бане, стала премиленькой. Так что в том, что она хороша собой, Чувак оказался прав. Но то, что я не очень интересовался ее возлюбленным, к ее внешним данным отношения не имело. Мне нужно было, вообще-то, спасать Россию, а не устраивать личное счастье первой встречной красотки. Однако объяснять все это боярышне было слишком долго, да и ни к чему хорошему не привело бы, пришлось соврать:
— Конечно, хочу.
— Правда! — обрадовано воскликнула она. — А я сначала думала, что ты хочешь делать со мной то же, что и разбойники!
— А они это делали? — осторожно поинтересовался я, поймав себя на мысли, что и, на самом деле, хочу того же самого. Причем, даже очень.
— Я не знаю, — сказала Наталья, отводя взгляд. Ответ был достоин девичьей скромности, однако достаточно внятный, чтобы понять, что самое страшное, что может случиться с девичьей честью, уже произошло.
— Так ты, поэтому не хочешь возвращаться домой?
— Я боюсь, что батюшка меня убьет, — со слезой в голосе ответила она.
— Ну, ему можно ничего и не говорить, откуда он узнает, — коварно подсказал я лучший способ обмана родителей. — Тем более, что от этого не всегда бывают последствия, — добавил я, без уверенности, что она поймет, что имеется в виду.
— Правда ничего не будет? — обрадовалась она. Этого я гарантировать, само собой, не мог, попытался выяснить процент опасности:
— Это было много раз?
— Нет, только один, — не поднимая глаз, после долгой паузы ответила она.
— Тем более. Может, и пронесет.
Потом я подумал, что дело может быть не столько в разбойниках, сколько в ее пропавшем возлюбленном.
— А со своим любимым ты этим занималась?
— Не знаю, — пряча глаза, пошла Наталья проторенной тропой.
— И часто?
— Да, — еле вымолвила она.
Раскрыв все свои секреты, девушка облегчила душу и смогла улыбнуться. Потом успокоила меня насчет своей нравственности:
— Я знаю, что это делать грех…
— Ну, один Бог без греха. В старости замолишь.
Она не поняла скрытого юмора совета и решила разобраться со своими грехами тотчас:
— Как? Мне придется постричься в монахини?
— Это слишком. Будешь в храме, поставь свечку Пресвятой Богородице, она тоже женщина и, думаю, тебя поймет.
— Правда! — обрадовалась грешница. — А одной свечки хватит? Грехов-то у меня было…
Количество их, по девичьей скромности, Наталья не уточнила.
Я оказался не силен в теологии в части религиозных запретов и прощений на «сладкий» грех, чтобы назначать епитимьи.
Тем более, что я пока не полностью владел информацией о ее жизни, потому пришлось взять грех на свою душу:
— Думаю, хватит. В крайнем случае, покаешься на исповеди. Теперь рассказывай, куда делся твой друг.
— Я не знаю. Мы ночевали в лесу у костра. Я заснула, а когда утром проснулась, его там не было. Я ждала, ждала… Потом пошла его искать и заблудилась. Наверное, он вернулся, а меня там уже не было. Потом мне в лесу встретился какой-то человек. Он на меня набросился… я говорила. А потом отвел к разбойникам. Я хотела утопиться, но мне не дали. Тот их атаман сказал, что я теперь буду с ним. А потом меня отвели к вам и отпустили.
— Понятно, — сказал я, — значит, твой любимый пропал…
— Он тоже, наверное, как и я, заблудился, пошел за водой и не нашел дорогу назад…
— А кто он такой? — перебил я попытку девушки выгородить своего возлюбленного.
Наташа так задумалась, погружаясь в воспоминания, что глаза ее почти затуманились. Потом она смогла сосредоточиться и найти самые точные характеристики козлу, который ее соблазнил, увез из дома и бросил одну в лесу:
— Он такой красивый, кудрявый и ласковый!
— Это и так понятно, кто он — боярин, подьячий, чем он в жизни занимается?
— Не знаю. Наверное, ничем. Афоня боярский сын, их имение рядом с нашим. Мы с ним встречались в лесу.
— Почему же он просто на тебе не женился?
— Его батюшка богатый, а мы… — Она, наверное, сначала хотела сказать «бедные», но потом подобрала более мягкий синоним. — …не такие, как они.
— Ясно.
— Что тебе ясно? — насторожилась она.
— То, что твой боярский сын заблудился в лесу и боюсь, его будет сложно разыскать, И что же теперь с тобой делать? К батюшке ты возвращаться не хочешь, — Наташа энергично замотала головой, — родни, у которой ты могла бы пожить, у тебя тоже нет?
— Нет!
— Так что же с тобой делать?
— Не знаю… Можно я пока с вами побуду, может быть, мой Афоня найдется?!
— Побудь, — машинально ответил я, подумав, что начинаю играть с огнем. Ожившая боярышня казалась слишком хороша, а я был одинок и неприкаян. — Только как тебе будет жить вместе с мужчиной, не боязно?
— А почему я должна тебя бояться? Ты же хороший!
