Танец солнечной феи

моргать, наверно, больно!

Одним словом, нелепая девица. Так решили все девчонки, да и большинство парней в классе. Один только Ваня Топорков, или, как его прозвали – Иван, с ударением на первый слог, только он утверждал, что Лагутина красавица, а кто этого не понимает, тот лох и шишлимос. Если кто не знает, «шишлимос» – это кто-то вроде придурка. Слово придумал Макс Абакумов и ловко пустил гулять по классу, а потом и по всей школе.

Ну, с Ивана что взять, он же даже по-русски говорит с акцентом. Большую часть жизни провел с родителями за границей, бедняжка, теперь мучается и ударения ставит неправильно. Совсем «онемчурился», по образному выражению все того же Абакумова.

Короче говоря, Топорков остался при своем мнении, остальные же новенькую не замечали вовсе. Да она, казалось, и сама была этому рада. Предпочитала одиночество, сторонилась как девчонок, так и парней, и за целый месяц так ни с кем и не сдружилась. Прошлая жизнь Лагутиной для всех оставалась тайной. Да никто особенно и не стремился ее раскрыть. А сама Лагутина не торопилась делиться подробностями своей жизни с новыми одноклассниками. Так все и продолжалось в течение месяца.

Но вернемся в сегодняшний день. Едва Лагутина села на свое место, как дверь с грохотом распахнулась, и в кабинет ввалились ребята во главе с Олегом Гречихиным. Этот самый Гречихин нес на руках стонущую от смеха Янку Рыбину. Естественно, остальные тоже ржали, как стадо диких мустангов. Гречихин и его друзья-спортсмены составляли как бы силовой центр класса. Это были красивые, здоровые парни, гордость школы: Серега Сухинин, Сашка Эльбаум, Женька Огейкин. Каждый из них мог запросто таскать на руках не только Янку Рыбину, но и Наташу Войтко, и не только таскать, но и бегать со своей ношей вверх и вниз по школьным лестницам. Но кто же посмеет прикоснуться к Войтко!

Светлана поспешно уткнулась в учебник. Она не знала, как надо реагировать в подобных ситуациях, поэтому предпочла сделать вид, что происходящее ее никак не касается.

Гречихин, не обращая внимания на осуждающие взгляды Наташи и Насти, усадил Янку на первую парту и, как ни в чем не бывало, стал с ней заигрывать. Его друзья окружили красавицу Янку и старались не отстать от Олега. Янка, забросив на парту ноги, отчаянно кокетничала. Она запрокидывала голову и оглушительно хохотала над каждой шуткой парней. Ее узкая короткая юбка максимально открывала стройные ноги, которыми Янка страшно гордилась.

Естественно, Наташа встала и подошла к толпе, чтоб немедленно прекратить безобразие. Она так и сказала:

– Прекратите безобразие!

Парни смутились и примолкли. Но не Янка.

– Ой! А кто ты тут такая? – кривляясь, спросила Янка.

– Одерни юбку, трусы видно, – презрительно бросила ей Наташа.

– Щеки подбери! – парировала Янка.

Наташа на миг запнулась, ее лицо пошло багровыми пятнами, глаза засверкали.

– Я-то похудею, – прошипела она, – а вот ты... – Она выразительно покрутила пальцем у виска и для убедительности постучала себя по голове.

– Один два в пользу Войтко, – констатировал Сашка Эльбаум – лучший друг Гречихина.

Янка спрыгнула с парты и, уперев руки в боки, пошла прямо на Наташку. Та насмешливо посмотрела сверху вниз и изрекла:

– Уймись, пигалица.

Янка даже взвизгнула от злости. А парни снова засмеялись, теперь уже над Яной.

– Все, Рыбина, нокаут. – Эльбаум поднял Наташину руку.

И в этот момент в кабинет ворвалась классная Ольга Петровна. Ребята медленно разошлись по своим местам, все еще посмеиваясь.

Петровна обвела взглядом присутствующих:

– Так, где эти трое?! – Тон ее голоса не предвещал ничего хорошего. Класс молчал.

– Я спрашиваю, где Абакумов, Смирнов и Грибанов?!

Светлане стало по-настоящему страшно. Ей казалось, что классная спрашивает у нее одной, именно потому, что ей все известно. Если бы можно было стать невидимой, просто исчезнуть!..

Спасение пришло неожиданно.

– Ольга Петровна, мы их не видели сегодня, – за всех ответила Наташа.

– Ну, погодите, голубчики! – Петровна грозно потрясла поднятым кулаком. Класс напряженно замер. А Светлана с облегчением выдохнула.

В кабинет, цокая каблучками, вошла маленькая и толстенькая завуч Людмила Георгиевна, прозванная Хаврошей, в сопровождении директрисы Жанны Ивановны, Жанны д’Арк, или попросту Жанны.

Хавроша преподавала историю. То есть именно ее урок был сорван сегодня.

Директриса поздоровалась и разрешила всем сесть. Завуч о чем-то тихо спросила у классной. Та покачала головой.

– Как только появятся – ко мне, – лаконично распорядилась Жанна, кивнула классу и удалилась.

– Ну что? Доигрались? – как-то уж очень зловеще произнесла Хавроша.

– А в чем дело-то? – с самым невинным видом спросил Гречихин.

– Кто это там? – прищурилась Хавроша. – А, это ты, Олежек! Ну-ну... Ты, стало быть, не в курсе?

Гречихин пожал плечами.

– Кто еще не в курсе? – сладеньким голосом уточнила Хавроша. – Войтко, ты тоже ничего не знаешь?

– А что я должна знать? – пожала плечами Наташа.

– Так-так-так, детки, сидите здесь, как невинные овечки, ждете не дождетесь начала урока истории и ничегошеньки не знаете, да?

Класс утвердительно загудел. Да, мол, ничего не знаем, сидим, понимаешь, ждем...

– А где же ваши товарищи? – Голос Хавроши из сладкого превратился в елейный. – Где Андрюша, Максим, Егорушка? А?

Светлана сидела, как на раскаленной сковородке. Глаз не поднимала. И снова пришло спасение.

– Нас уже Ольга Петровна допрашивала, – отозвался Олег Гречихин, – мы их не видели сегодня. Может, они заболели?

– Ай-ай-ай, – Людмила Георгиевна даже руками всплеснула, – заболели, говоришь? Бедненькие! Только почему-то никого из них дома нет, на звонки не отвечают.

– Не могут, – подал голос Эльбаум.

Завуч со всего маху стукнула кулаком по столу.

– Ну, хватит! – крикнула, – не юродствуйте тут!

В дверь постучали, она приоткрылась, в образовавшуюся щель просунулась лопоухая мальчишечья голова.

– Людмила Георгиевна, вас Жанна Ивановна вызывает, – выпалила голова и скрылась.

Хавроша шумно вздохнула и еще раз обвела тяжелым взглядом класс.

– Всем читать следующий параграф! – приказала она, развернулась на каблуках и выкатилась за дверь.

Тут же все зашумели, задвигались, зашептались. Ольга Петровна постучала ручкой по столу, призывая к тишине:

– Ребята, помолчите!

Ее послушали, утихомирились.

– Значит, так, я сейчас пойду на свой урок, потому что там девятый «Б» уже на ушах стоит. А вы, пожалуйста, после уроков останьтесь. Это касается всех! – Петровна повысила голос, обращаясь к камчатке. – Все, дождитесь звонка.

Она вышла.

Естественно, никто не бросился читать заданный Хаврошей параграф. Как только за Петровной закрылась дверь, в классе поднялся гвалт.

– А че случилось-то? – спрашивали одни.

– Ой, что теперь будет! – закатывали глаза другие.