просьбой что-нибудь подготовить ко Дню защитника Отечества. Светлана отказалась.
Дашка, естественно, рассказала трем товарищам, ну и понеслось по классу:
– Че, так и сказала?
– Ага! Встала и выдала: Людмила Георгиевна, мне это не интересно! Представляете!
– А Хавроша?
– Че Хавроша? Попыталась выступить, так Светка и бровью не повела.
– Бли-и-ин! Во дает!
На этом Светланины «выкрутасы» не прекратились. Ни она, ни Янка не присутствовали на школьных концертах и дискотеках. И где их носило? Олег мучился и терялся в догадках.
Весной стало еще хуже. По школе поползли слухи о том, как Лагутину и Рыбину видели в нетрезвой компании со взрослыми парнями. Девчонки стали прогуливать уроки. И если раньше Лагутина как-то справлялась с учебой, при помощи Наташи Войтко, то теперь ей все чаще ставили двойки. Опять-таки потому, что она практически перестала общаться с Наташей.
Гречихин несколько раз даже следил за Светланой, тайком провожал до дома, выяснял, с кем и когда она проводит время после школы. И ничего утешительного не узнал.
Компания, с которой гуляли Янка и Света, на взгляд Олега, была не самой лучшей. А если положить руку на сердце, дурная была компания. Судя по всему, какие-то приятели Янки, то ли из ее двора, то ли вообще не поймешь откуда. Что привлекло Светлану к этим дебилковатым пацанам, Олег не мог понять. Казалось, у них вообще не было никаких других занятий, только шататься по улицам и сосать пиво. Сначала Олег даже испугался, подумав, что Света влюбилась в одного из них. Он продолжал ревниво следить за ней. Правда, у него не всегда было время. И, если ему не удавалось увидеть ее и узнать, как она провела вечер, Олег страдал от неизвестности.
А еще больше он страдал, когда видел ее раскрашенную, смеющуюся над вульгарными шуточками парней, такую непохожую на себя, на себя настоящую, такую, какой Олег узнал ее и полюбил.
Он видел, как поджимают губы Войтко и Пацура, глядя на бывшую подругу, как пожимает плечами Дашка, как недоумевает Соня. Его раздражали девчонки. Тоже мне – подруги! Вместо того чтоб объединиться и вытащить Свету, они самоустранились и предпочли шушукаться у нее за спиной и молча выражать презрение.
А Янка! И откуда она взялась такая! Вроде учились вместе с первого класса. Она, конечно, всегда была эдаким сорванцом и с мальчишками водилась, предпочитая их девчонкам. Но ведь она когда-то даже нравилась Олегу. Да что на них нашло вообще! Гормоны, что ли, взыграли! А родители? Куда смотрят их родители?
Олегу хотелось броситься к друзьям, попросить о помощи, потребовать принять экстренные меры... Но он не знал, как друзья отнесутся к его требованиям. А что, если просто поднимут на смех? А Сашка еще и напомнит осеннюю драку, разборки с родителями, тренером и директором школы. И будет прав! Потому что именно Лагутина была тому причиной.
Светлана сама не понимала, что с ней происходит. Янка твердила, что в школе и классе одни лохи, что делать тут нечего, что настоящая жизнь – она начинается на свободе, за воротами школы. И каждый день Янка увлекала ее, обещая новые приключения, новую компанию, новую жизнь.
Улица с ее соблазнами была для Светланы в новинку. Каждый раз, гуляя с Янкиными приятелями, Светлана испытывала совершенно не знакомое ей доныне чувство первооткрывательницы. Она с некоторой опаской выходила на улицу, бродила вместе со всеми по городу, слушала непонятные разговоры, блатные песни под гитару и даже пыталась соответствовать. Она попробовала курить, попробовала пиво. Ни то, ни другое ей не понравилось, но увлекала новизна ощущений. Раньше она думала, что мир кончается за стенами хореографического училища, потом мир расширил свои границы, Светлана узнала, что такое обычная средняя школа, а теперь она изучала улицу и ее законы.
Школа переместилась на задний план. То есть Светлана, конечно, приходила на уроки, но скорее по привычке. Да и еще, пожалуй, из-за родителей. Родители не решались давить на нее. Да и доктор говорил о трудностях с адаптацией, новом периоде и прочей чепухе. Светлана слушала вполуха и посмеивалась про себя. Взрослые совершенно не разбирались в жизни.
И еще она никак не могла забыть новогодний вечер, не могла простить своим друзьям и одноклассникам того, что они оставили ее одну. Она и на Янку злилась, но та быстро сумела подольститься: «Светочка, ты такая умная, ты такая красивая! Ой, какое у тебя платье! Какая сумка! Ты вообще – улетная!»
Янка хвалила ее взахлеб, а подруги посмеивались. Наташа вообще нос воротила. А Янка заявила, что они просто завидуют Светлане, вот и бесятся.
Наташа Светлане нравилась. Она не забыла, как Наташа, не побоявшись Подушкина, побежала ее утешать во время урока НВП. Не забыла о том, что именно благодаря Наташе смогла адаптироваться в классе, как у нее появились друзья и подруги. Такое не забывается. А потом, что же произошло потом? Наташа предложила помочь Светлане с учебой, а Яна звала гулять. Наташа посоветовала разогнать всех парней, а Яна утверждала, что парней много не бывает. Наташа тянула к себе, Яна – к себе.
Кому же верить? Наташе, утверждавшей, что Янка дура, и измучившей Светлану советами о том, как надо правильно жить. Или Янке, открывшей для Светланы целый новый мир, о существовании которого Светлана могла лишь догадываться. В этом мире никто не требовал от Светланы, чтобы она была идеальной. Она могла быть такой, как все. Быть любой, и это казалось забавным и опасным одновременно.
В классе парни отворачивались от нее, а ее новые приятели, наоборот, наперебой клялись в любви. Нет, ей пока никто не нравился, она вела себя со всеми ровно и доброжелательно. К тому же ее новые приятели, как бы это лучше сказать, не отличались воспитанностью. Вначале это шокировало, но потом Света привыкла. К тому же с ними она чувствовала себя свободной и взрослой.
Иногда она вспоминала Топоркова и даже жалела его. А еще, изредка, она думала о Гречихине. Янка рассказала ей, что они раньше встречались и у них все было «очень серьезно». Но «он слишком много о себе возомнил», утверждала Янка, «слишком популярен, девчонки на него вешаются, сама видишь... к тому же спортсмен и родители у него – о-го-го!».
Света верила. Еще бы! Ведь она своими глазами видела, как Гречихин носил Янку на руках и потом на дискотеке они были вместе.
– Он и к тебе клинья подбивал, – рассказывала Янка, – я сразу поняла, когда увидела, как Олежек за тобой сумку носил.
Да, было и такое. Света помнила.
– Только ты молодец! Не повелась, – похвалила Янка, – ни фига Олежеку с тобой не обломилось.
– А ты как же? – спросила Света.
– Я? – удивилась Янка. – Да я его уже давно отшила. Нужен он мне! – И она демонстративно скрестила руки на груди. – У меня теперь получше парни имеются. И тебе подыщем, – подмигнула заговорщицки. – Ты только намекни, я с любым договорюсь.
– Нет, спасибо, – усмехнулась Светлана, – я хочу оставаться свободной.
– И правильно! – мгновенно согласилась Янка. – Но вообще-то имей в виду, – она перешла на шепот, – в нашей компании на тебя многие ведутся.
Светлана знала об этом. Ей льстило внимание парней, но и пугало одновременно.
По вечерам она все чаще простаивала с Янкой и ее приятелями в подъездах или в беседке на детской площадке. Парни тискали Янку и других девчонок, подступали и к Светлане, дышали пивным запахом в лицо. Светлана морщилась, жмурилась, нервно смеялась и терпела. Ведь все так делают. А она больше не хотела быть белой вороной. Она хотела быть как все.
Временами ее накрывало волной отвращения к окружающим ее людям и к самой себе. Она убегала домой и, закрывшись в комнате, уговаривала себя: «Так надо, по-другому не прожить, я привыкну...»
И снова приходила Янка, успокаивала, рассказывала что-нибудь захватывающее, расхваливала Светлану, и ей казалось, что все хорошо, так и надо, так и должно быть.
Она и не заметила, как другие девчонки стали отстраняться от нее. Бывали дни, когда они почти не разговаривали, как будто и не было заверений в дружбе. Наташа – та вообще перестала ее замечать. Так, взглянет утром, перед уроками, кивнет, а в глазах такая ироничная насмешка или недоумение. Обидно, между прочим.
