сверху на то, как забавные куклы совершают угловатые, неестественные движения. Телефонный номер – это подарок судьбы, ожививший надежду. Саша говорил, что там живет его возлюбленная по имени Марина, которую он якобы скрывает от всех, в том числе и от своих коллег. Говорил, что сам скоро переедет туда. Правда это или неправда? Возможно, на другом конце провода находится вовсе не Саша, а другие люди. Они… Какая разница! На том конце провода – несуществующий мир, магическое ирреальное состояние. Если жаждешь снова войти в свой страх, не отвлекайся на вопросы, рожденные предательским здравым смыслом…
Набрать телефонный номер и позвать Сашу – так просто.
Они ждут. Они уверены, что эксперимент закончится успешно. У мышки, познавшей радость страха, нет выбора – звонить или не звонить, ибо раб лишен свободы воли.
Так просто – попросить «хочу еще!» Упасть хозяевам в ноги: «Вы победили, дайте новую порцию вашей дряни…»
«Неужели у меня нет выбора? – думал Андрей, разглядывая бумажку с вожделенными цифрами. – Неужели я не смогу удержаться?»
Ему было очень холодно. Он знал ОТВЕТ.
6. Выбор
ТОТ ДЕНЬ…
Трижды в течении суток Саша приходил к Андрею в гости. Трижды Андрей попадал в ирреальное состояние: менялись звуки и цвета, что-то происходило со зрением и слухом, сознание будто отделялось от тела. Объяснение этому известно: мозг одурманивал сам себя с помощью внутренних наркотиков. Но!
В первый раз СОСТОЯНИЕ длилось всего несколько мгновений. Явилось с пугающей неожиданностью – и тут же растаяло, вспугнутое логикой и здравым смыслом.
Во второй раз оно было глубоким, длительным. Мозг сопротивлялся куда более вяло.
Наконец, в третий раз Андрей заранее знал, что он сейчас будет ощущать, как бы ждал приход неодолимой силы, которая растворит его в окружающем мире, поэтому не сопротивлялся вовсе. Почти весь визит он качался между сном и явью. Иначе говоря, мозг полностью отдался во власть наркотического вихря.
Происходило привыкание. Первый раз, второй, третий…
Дозировка. Постепенное увеличение дозы. Постепенность и регулярность – вот те условия, которые необходимо соблюдать, когда… когда хочешь посадить кого-нибудь на иглу!
Три визита – три укола. Боже, как просто.
Клиента подводили к ирреальному состоянию не сразу, давали возможность помучаться неизвестностью. Только потом, когда клиент дозревал, пускались в ход сильные средства. Что такое «дозревал»? Это значит, что стресс вступал в фазу, характеризуемую мыслью «не может быть!» Многократно обманутая эндокринная система (то ли есть опасность, то ли нет), начинала идти в разнос. Инъекция сделана. Почему в качестве сильного средства понадобился именно друг детства? Чтобы ситуация постоянно балансировала на грани «не может быть», чтобы подопытный мог восстановиться в промежутках между визитами-инъекциями, убедить себя – мол, причин для паники нет.
Неужели можно превратить здорового человека в наркомана, зависимого от его же внутренних наркотиков? Без шприцев, без колотых, остекленевших вен? В настоящего наркомана, по-настоящему зависимого. Наркотическая зависимость – это и есть рабство одних, но в то же время – власть других. Без ампул и таблеток, при помощи безукоризненного, кристальной чистоты препарата, именуемого психологией. Неужели возможно?
Оказывается, есть средство. Страх, оказывается, тоже наркотик, что вполне естественно – медицина нам все растолковала насчет «эндорфионов», «энкефалинов» и «опиатных рецепторов». Несколько инъекций страха, и готово – эндокринная система переучена, перестроена. Клиент прочно сел на иглу, цель достигнута.
Вот он – ОТВЕТ.
Что дальше? Каков результат дьявольского эксперимента?
«Действительно ли я стал наркоманом?» – не верил Андрей. Отталкивал наступившую ясность, не желая принимать разгадку. Позвонить по оставленному телефону казалось настолько обычным делом, что сдерживать себя, бороться с собой было нелепо. «Что тут особенного? – беспрерывно раздражался он. – Всего один звонок. Договориться о встрече со старым школьным другом – разве это наркомания?»
Никакой алкоголик не считает себя больным…
«Они только того и ждут! – одергивал он себя. – Высоколобые спецы, сидящие по краям вольера, наблюдающие за реакцией животного – не дождетесь, с-сволочи!»
«Подумаешь – позвонить… – просила скомканная, дрожащая от нетерпения душа. – Зато сразу станет легче! Они помогут – выволокут на улицу, уложат в снег лицом… Нет, лучше в ванную – сунут голову в раковину, чтобы не оставить следов крови, приставят ствол к затылку, взведут курок…» Он стонал от ужаса и открывал глаза, обесцвечивая яркую картинку. Мир вокруг был омерзительно реален, краски были серыми, а звуки – монотонными.
С каждым днем Андрею становилось все тяжелее и тяжелее. Космический холод проникал под кожу, сводил суставы, превращал кости в хрупкое, ломкое стекло. Он постоянно замерзал, даже теплые свитера, напяленные один на другой, не помогали согреться. Если бы не жена, Андрей спал бы в уличной одежде. Вместе с тем, он испытывал жесточайшее, не вмещавшееся в тело раздражение – как в отношении окружающих его людей и предметов, так и к миропорядку вообще. К счастью, это чувство было совершенно бессильным, иначе неизвестно, чем бы разработанный кем-то сюжет закончился. Сил еле хватало на то, чтобы поддерживать видимость жизни. Огонь горел лишь внутри – погребальный огонь. Снаружи был камень, потому что Андрей понимал происходящее – он все понимал. Он ложился и вспоминал, но ТОТ СТРАХ не возвращался. Пытался спать, но сон отказывался приходить. Бессонница поселилась в квартире наравне с другими членами семьи. Он вставал возле окна и представлял, как откроет раму, встанет на подоконник, сделает шаг… В ужасе отшатывался, но следующей ночью вновь выползал из-под одеяла и вставал возле окна, пытливо вглядываясь в бездну. По пути на работу он часто останавливался на краю тротуара и наблюдал за мчащимися мимо грузовиками, размышляя о том, что если сойти на проезжую часть, если двинуться вперед – навстречу вселенскому взрыву… Электрический ток пронзал его с кончиков волос до ногтей ног! Но уже через несколько минут, спускаясь в метро на эскалаторе, он живейшим образом представлял…
И снова был взрыв чувств, однако мир оставался реален. Взлететь не удавалось.
Все было напрасно. «Ломка» не прекращалась.
Требовалась новая доза, новая полноценная инъекция.
Бумажка с Сашиным телефоном лежала в секретере, где-то в куче служебной документации – подальше от глаз. Выбросить ее Андрей никак не решался. «Позвони!» – только об этом и молила, ползая под ногами хозяина, опустившаяся, растерявшая гордость душа… Нет, сволочи, не дождетесь!
Существовала ли сила, способная одолеть рабство? Конечно. Ненависть и любовь – имена разные, а сила одна и та же. Ненависть давала цель, любовь – стыд. «Мне надо переломаться», – наконец сообразил Андрей. Отвергая их помощь, жертва обязана помочь себе сама.
Добровольно, полностью осознавая свои действия.
Он придумал план спасения. Он сгорал от нетерпения…
Алкоголь давал совсем не те ощущения, которые требовались страдающей душе (Андрей несколько раз напивался – бесполезно, не помогало), но в Техническом университете можно достать все. Например, анашу. Ее продавали и на «пятачке», и в столовой, то есть почти открыто. Правда, потребителями были студенты, а не преподаватели. Андрей выглядел достаточно молодо, чтобы сойти за своего. Он не был курильщиком, но курить, разумеется, умел, так что проблем со способом употребления не возникло. Анаша придала ему сил, возвратила жизнь в спящие мышцы, значительно убавила раздражение – давно он не чувствовал себя так хорошо. Домашние, измученные странным поведением мужа и отца, нарадоваться не могли. Он поужинал, весело и много, наслаждаясь вдруг появившимся аппетитом. Затем пришел сон, яркий, цветной. И все-таки ощущения опять были не те. Впрочем, Андрей не ждал иного, он ведь все понимал.
Он действовал последовательно и основательно. Сходил в гости к врачихе, знакомой матери – той самой, которая явилась невольной виновницей смерти бабули. Он не обольщался насчет ее
