соседа дядю Юру. Ведь те были тайно знакомы, мало того, программист даже работал на дядю Юру каким-то там «советником», а в момент убийства не кто иной, как он, торчал на «черной» лестнице. Мог дядя Юра сам, лично, открыть ему дверь? И мог, и открыл! Конспирация у них ого-го была… Заодно пассажиры побеседовали о конспирации. Почему дядя Павел скрывает свою связь с астрологами? Почему боится стукачей? Может, шпион? С записной книжкой, кстати, все понятно — он украл ее, потому что там про него были сведения… «Да ну вас! — оторвался Игорь от дороги. — Нашли шпиона! Павел то ли в Главснабе служит, то ли в Главстрое, короче, в вычцентре какой-то пустой, никому не нужной конторы — небось, целыми днями режется там в шахматы, а когда надоедает, просчитывает для бухгалтерии ведомости и счета…» Александр возразил: нет, мол, контора его не Главснабом называется, а ГлавЦИ «Сфера», в записной книжке этого «жандарма» ведь было четко написано, и даже жирно подчеркнуто, и адрес стоял — Трубецкого, 8… «Между прочим, ЦИ — это скорее всего Центр Информатики», — парировал Игорь, и на том вопрос исчерпался. Зато возник новый, точнее, целая стая вопросов. Что за «стукач» имеется в виду? Неужели правда, что секретный сотрудник живет у них в коммуналке? Но это не Игорь, любому же ясно! Кому ясно? Боже мой, прекрати издеваться! Тогда кто? И существует ли вообще? И о чем стучит, если существует? Да мало у нас в городе стукачей, что ли, да кто угодно мог бы им быть!..
Вопросы слепо тыкались в стекла, дышали в лица холодом, больно трогали сердца, но внезапно обнаружилось, что Александр объясняется сам с собой. Был очередной перекресток. Игорь шепотом чертыхался, горбился над рулем, а Жанна…
Жанна спала, упав боком на сиденье.
Дальше ехали молча. Город вокруг мучительно оживал: кое-где уже горели окна, по тротуарам брели единичные тени. Попадались и автомобили — быстрые, наглые. Набрякшие сыростью стены домов грузно ползли назад. Неудержимо светлело, в узкие улицы входило утро. Когда вывернули на Обводный канал, беседа возобновилась, только двое говорили вполголоса, чтобы не разбудить третью. Содержание беседы фокусировалось теперь в одной-единственной точке: как быть с трупом? Когда преодолели мост, задачка так и не нашла своего решения… Потом Александр следил за номерами домов. Потом прозвучало краткое: «Приехали», но Игорь не сразу остановился — отогнал машину метров на триста вперед и поставил ее в ряд между такими же одинаковыми «жигулями», ночующими у тротуара. Только потом он успокоил двигатель и обвалился в кресло, изнуренный где-то за гранью возможного.
Вместо обещанных пятнадцати минут они путешествовали час.
— Опять заглохла, да? — вяло пробормотала Жанна. — Что ж так не везет-то…
Игорь оглянулся. Она проснулась всего лишь на мгновение — подогнула ноги, пачкая чужие чехлы, и знакомо засопела.
— Пусть отдохнет, — нежно прошептал он.
Удивительно — нежность в нем еще сохранилась.
Старший брат сердито сказал:
— Ты будешь здесь, понял? Следи за обстановкой, тоже важное дело. Если что — хватай ноги в руки.
Младший брат сердито промолчал.
— Все, пошел, — вздохнул Игорь и пошел.
— Прошу считать меня коммунистом, — пошутил он же, сделав шаг.
— Запомните нас веселыми… — прибавил он уже из подворотни, но эту шутку никто не услышал.
Игорь трусил, это было хорошо видно.
Александр подождал, пока удаляющаяся фигура окончательно исчезнет в унылой каменной пасти, и окинул взглядом оставленную ему обстановку. За чем надлежало следить, было не вполне ясным. Сточная канава, высокопарно именуемая «канал», несла в неизвестном направлении черные льдины и лениво плескала в гранит жидким дерьмом. Неповторимо пахло тем, что служило когда-то водой. Проезжая часть дороги ухмылялась тектоническими трещинами в асфальте. Редкие средства передвижения ковыляли мимо и задерживаться явно не собирались. Прохожих пока не было вовсе. Вдалеке виднелась машина, на которой они втроем добрались сюда, но интерес к ней никто не проявлял. Там дрыхла Жанна, не имеющая сил проснуться после предательского укола. Добрый доктор Андрей Петрович хорошо поймал девушку на свою иглу… А может, следовало наблюдать за странными окнами? Три в ряд — со включенным светом. Первый этаж. В одном стекло высажено вместе с рамой. Остальные окна в доме темны и безжизненны, а эти, которые на первом этаже, бесстрашно выставлены на всеобщее обозрение. Подойти и заглянуть? Но под ними кусты, плюс, очевидно, грязь, и плюс, очевидно, хрустящие под ногами осколки. К тому же высоковато там, и вообще — нельзя уходить от подворотни… Александр тоже трусил. Ничуть не слабее покинувшего место действия старшего брата.
— Эй, мальчик, — послышался глухой голос, — ты здесь кто?
Он, разумеется, вздрогнул. И заметался, заметался взглядом. И закрутился волчком, покоряясь суете растревоженных зрачков.
Уже в другом окне первого этажа, примерно через пять окон от освещенных, белел некто. Некто ирреальный, бестелесный. Бледным облачком клубился за стеклом, пытаясь просочиться в раскрытую форточку. Александр подошел ближе.
— Почему «кто»? — Ну, кто ты здесь такой-то?
Некто упирался коленями в подоконник и просовывал на улицу сплющенное рамой лицо. Тело, как оказалось, он все же имел. Зато ни по прическе, ни по голосу, ни по трогательному ночному балахону не определялся возраст и даже пол.
— Я? — с достоинством сказал Александр. — Я здесь, это… ждущий своего брата, а что?
— А родители где? Папа, мама?
«Папу убили, — спокойно подумал мальчик. — Мама сбежала…» Он ответил:
— Дома.
И собрался отойти, чтоб зазря не терзать воспалившееся от бессонницы любопытство нежданного собеседника. Но тот, исчерпав подходящие случаю вопросы, уже приступил к делу:
— Ты, мальчик, вот что… Не играй здесь, уйди.
— Почему?
— Тут такое! — свистяще зашептал бесполый некто. — Тут окна бьют, стреляют!
— Ой, — сказал Александр и нырнул в подворотню, спрятавшись от посторонних глаз.
— Носятся, как сумасшедшие! — свистело и булькало ему вслед. — Куда только милиция смотрит, совсем бандюги распустились… Эй, ты что, куда?
«Стреляют, — эхом повторялось в голове. — Совсем распустились…» Почему-то думалось о дяде Юре… то есть о папе Юре… о том, что он всегда панически боялся отравиться, был у него такой пунктик… а его электричеством… Думалось о Жанне — сколько она из-за Игоря вытерпела, но без нее брата бы десять раз уже «вычеркнули»… Потом думалось об Игоре — может, его схватили где-то там, может, пытают, а Жанна спит, и помочь некому, и он проклинает бросивших его друзей…
«Жанна спит!» — новая мысль вдруг прожгла мозги чуть не насквозь. А если не просто спит! Теперь ведь не проверишь, что за дрянь была в шприце!.. Страшненькая мысль, рожденная холодом бессонной ночи. «К машине!» — понял мальчик. Растормошить Жанну, убедиться, что она жива… Он остался на месте, справившись с секундами безумия. Зачем Андрею Петровичу было совершать столь нелепый и опасный поступок? Нет причин. Другое дело, что сегодня ночью поведение соседа действительно не очень укладывалось в привычные рамки. Например, до самого утра не мог заснуть. Тоже нервничал? Подозрительно… Обычный участковый врач, а так хорошо разбирается в судебной медицине, в слезоточивом газе… И вообще, случайно ли он стал понятым у милиционеров, не сам ли напросился? Обдумать версию не удалось — вполне живой голос Игоря прервал медитацию:
— Сашка, ты где?
Скорей на тротуар! Брат выглядывал из того самого разбитого окна первого этажа и пытался хоть что-то разобрать в предутренних сумерках. Александр, ломая сухой кустарник, подошел:
— Тихо, дурак! Люди кругом не спят!
— Ну и фиг с ними, — сказал Игорь. — Давай сюда, здесь никого нет. Входная дверь вообще была вскрыта, а в квартире — ну, полный разгром, полнейший…
