2
В том же 1892 году Евно Азеф объявился в Карлсруэ. Он поступил в политехникум и учился здесь шесть лет. Из него вышел специалист-электрик, и, вернувшись в Россию в 1899 г., он получил место по специальности во «Всеобщей компании электрического освещения». Из-за границы он приехал с женой и ребенком. Жизнь в Москве вел серую, скромную, ютился в маленькой дешевенькой квартире, с низкими потолками, в одном из переулков Воздвиженки, с одним ходом со двора. Но за этой, медлительно протекавшей мелкобуржуазной жизнью у всех на виду, шла жизнь другая, ведомая лишь немногим.
Молодой инженер играл видную роль в революционном подполье. С Запада он привез хорошие рекомендации и связи. По убеждениям и настроениям он примыкал к народни-{16}ческим социально- революционным кругам, был в отличных отношениях с М. Р. Гоцем и Г. А. Гершуни, вождями молодых народников. На рубеже XIX и XX веков завершался процесс объединения революционно-народнических групп и создания единой Партии социалистов-революционеров. Евно Азеф принял самое близкое участие в организации партии и явился одним из ее учредителей. Он работал под крылом Г. А. Гершуни, который взял на себя специальную задачу - постановку террора, создание обособленной, строго конспиративной группы - «Боевой организации Партии с.-р.». Эта организация, заключавшая в свои ряды немало людей высокого героизма, выполняла поручения партии по совершению политических убийств. Евно Азеф стал правой рукой Г. А. Гершуни и после его смерти стал во главе «Боевой организации» и на этом посту завоевал безграничное почтение ЦК партии, ибо он оказался точным и тонким исполнителем комиссионных поручений ЦК. Его комиссионные дела вписаны в историю. ЦК Партии с.-р. счел благовременным отправить на тот свет министра внутренних дел Плеве, и Азеф блестяще сорганизовал убийство Плеве. После 9 января ЦК Партии с.-р. постановил предать казни великого князя Сергея, и Азеф привел в исполнение этот приговор. Правда, он потребовал от своих партийных друзей крупных средств, и значительные суммы были отпущены в его безотчетное распоряжение. Кроме этих крупных комиссионных дел, Азеф исполнял еще ряд мелких поручений по устранению мелких агентов власти, так сказать, за тот же счет.
Такова вторая жизнь Азефа - «героическая».
3
Но за идиллической картиной мелкобуржуазного быта, за яркими, блестящими эпизодами «революционной борьбы» бурлила и бежала иная жизнь, неведомая никому из соприкасавшихся с Азефом в его первой и второй жизни. Еще в Карлсруэ студентом Политехнического института Евно Азеф, по собственному почину, предложил оказывать услуги {17} Департаменту полиции по части сообщения сведений о революционной деятельности своих товарищей за ежемесячную плату в 50 рублей. Департамент принял предложение и в скорейшем времени имел возможность убедиться в чрезвычайной полезности нового агента. Его ежемесячный оклад повышался, а когда агент закончил высшее образование, он был отправлен на работу в Россию, под специальным руководством начальника Московского охранного отделения С. В. Зубатова. Задачей охранки было войти в курс всей работы по объединению с.-р. групп, и Азеф удачно выполнил эту комиссию. Агент, стоящий в центре организации, - бесценное приобретение для розыскных органов, и Евно Азеф поистине стал любимцем всех своих начальников - Рачковского, Ратаева, Зубатова, Герасимова. А когда над головой правительства зашумели террористические громы и молнии, Азефу было дано задание - войти в доверие к Гершуни, предать его и стать в центре террористической работы. Азеф выполнил и это задание. Он выдавал революционеров десятками и сотнями, отправлял их в ссылки, тюрьмы, на каторгу и на виселицу. Надо же было зарабатывать комиссионные деньги, которые выдавались ежемесячно и дошли до 12 000 в год и, кроме того, в виде премиального вознаграждения составляли почти такую же сумму.
4
Так человек жил и лавировал между революционерами и сыщиками. И во всех трех сферах своей жизни - семейной, революционной и предательской - он пользовался безграничным доверием, и никто - ни жена, ни ЦК с.-р., ни Департамент полиции - и помыслить не мог, что Евно Филиппович (для быта), Иван Николаевич (для революции), Раскин и Виноградов (для розыска) мог быть не тем, чем он казался. И это несмотря на отталкивающую внешность.
«Толстый, сутуловатый, выше среднего роста, ноги и руки маленькие, шея толстая, короткая. Лицо круглое, одутловатое, желто-смуглое; череп кверху суженый; волосы {18} прямые, жесткие, обыкновенно коротко подстриженные; темный шатен. Лоб низкий, брови темные, внутренние концы слегка приподняты; глаза карие, слегка навыкате. Нос большой, приплюснутый, скулы выдаются, одно ухо оттопыренное; губы очень толстые и выпяченные, чувственные; нижняя часть лица слегка выдающаяся. Бороду обычно брил, усы носил подстриженными».
Это - объективные приметы, а вот и субъективные записи: «Очевидица,- видевшая Азефа еще в 1898 г. в студенческой столовой, когда он со своей грузной фигурой, широко расставив ноги, становился неподвижно посреди столовой, вращая только во все стороны выпуклыми глазами и выпятив толстые губы, - говорила, что ей страшно было бы встретиться с ним не только ночью в темном лесу, но и днем на многолюдном Невском». Впечатление очевидицы прошло, конечно, сквозь призму позднейших восприятий, а товарищи Азефа в совместной работе не воспринимали отталкивающих моментов физической личности своего вождя.
5
И тем менее могли чувствовать отвращение к Азефу те, на кого изливались его щедрости, на кого шли его сбережения от сумм, полученных как для совершения убийств, так и для предотвращения оных. Это - женщины свободной и легкой любви, проститутки домов терпимости, вольные и публичные женщины, актрисы варьете, шансонетные певицы… Рай Азефа… Подлинный, настоящий рай… Азеф не был пьяницей, но он был плотояден и сладострастен. Этот рай Азефа уж достоверно никому был неведом. А здесь-то он и нашел свое счастье, встретившись с некоей звездой шантана, пожинавшей успехи в петербургском «Аквариуме», московском «Яре» и во всех «Тиволи», «Шато де флер» и так далее. Это была пышная женщина, которая властно стала перетягивать себе сбережения Азефа, революционные и правительственные. Она-то и взяла под башмак вождя «Боевой органи-{19}зации». Исполнителем ее комиссионных поручений и стал Евно Азеф, мещанин-комиссионер.
6
В течение 16 лет служил Азеф Департаменту полиции; 10 лет с лишним работал в партии с.-р. и большую часть этого срока в «Боевой организации Партии с.-р.» и, кроме того, в ЦК партии с.-р. Но наконец катастрофа разразилась. Маска Азефа была сорвана, и его предательство было разоблачено. Удар молнии без грома… Никто не поверил: жена Азефа не допускала и мысли об измене мужа, ЦК Партии с.-р. считал, что всякая попытка к очернению Азефа идет из недр Департамента полиции, а Столыпин в Государственной думе распинался за своего агента и доказывал, что это был честнейший агент в мире…
Азеф был разоблачен, у судивших его социалистов-революционеров не поднялась рука на своего комиссионера: пусть он и не всегда был верен, а главные комиссии все же исполнил. Азеф, стяжавший в период разоблачения славу «великого провокатора», бежал от мести своих партийных товарищей и скрылся в неизвестности, точнее в неизвестный никому свой рай, вместе со «звездой шантана».
Азеф скрылся от возмездия, и оно его не постигло. Наоборот: он полностью восчувствовал счастье мелкой буржуазной жизни. Он, игравший людскими жизнями, перешел к более спокойной игре - игре на биржевые ценности. «Обладая выдающимся умом, математической аккуратностью, спокойный, рассудительный, холодный и осторожный до крайности, он был как бы рожден для крупных организаторских дел. Редкий эгоист, он преследовал прежде всего свои личные интересы, для достижения которых считал пригодными все средства, до убийства и предательства включительно», - так характеризует Азефа собрат
