начальником полиции?
Протопопов. – Не помнится. Градоначальник должен знать.
Председатель. – Известно ли вам, что пулеметы рассылались и передавались в руки полиции и в других городах Российской империи при вашем министерстве.
Протопопов. – Честное слово, говорю, мне это неизвестно.
Председатель. – Так что вы утверждаете, что вы не имели никакого отношения к вооружению полиции в Петрограде и вне Петрограда?
Протопопов. – Определенно отрицаю, в первый раз об этом слышу.
Председатель. – Теперь у нас остался вопрос по поводу Стокгольма. Не можете ли вы высказаться по этому вопросу?
Протопопов. – Стокгольмское заседание вызвало столько противоречий, что в конце концов я стал сбиваться, но у меня есть запись в маленькой путевой книжке, которая находится у бывшего губернатора А.С. Ключарева, ныне заведывающего беженцами.
Председатель. – Почему?
Протопопов. – Потому, что они очень много разговаривали, я ее и отдал.
Председатель. – Когда?
Протопопов. – Незадолго до этих событий. Там все записано. Но там, например, записано Ашберг, но на самом деле это Варбург, я спутал имя. Так что подробности чрезвычайно разнятся. Я совершенно не хочу сказать, что Олсуфьев исказил нарочно, но в его поступках я нахожу следующую некорректность… Во-первых, когда я доложил собранию представителей, то он не имел права брать оттуда и печатать.
Председатель. – Вы не находите возможным сказать о самых событиях?
Протопопов. – Конечно, конечно. Факт тот, что в какой комнате, это не имеет значения, кому принадлежит эта комната…
Председатель. – Но дело в том, в чьей комнате?
Протопопов. – Это было в комнате гостиницы «Гранд-Отель».
Председатель. – В нанятой комнате?
Протопопов. – В нанятой.
Председатель. – Кем?
Протопопов. – Не помню. Ах да, мне накануне опять кто-то сказал, что со мной желает видеться лицо, имеющее отношение к посольству.
Председатель. – «Кто-то», ведь это серьезная вещь. Лицо, имеющее отношение к германскому посольству, желает с вами видеться, и это вам «кто-то» говорил. Кто же это «кто-то»?
Протопопов. – Мне казалось, Ашберг, мой знакомый стокгольмский банкир, а оказалось Варбург.
Председатель. – Ведь это серьезное событие.
Протопопов. – Серьезного тут нет и большого тут нет. Это есть интересное событие. Я думал, что Варбург советник посольства, потому что при посланниках нет советников, но он есть филиальный агент Германии и даже какой-то господин, кажется, Мзура в «Новом Времени» написал, что Варбург довольно большой господин, не маленький. Начался разговор с того, что он вспомнил мое интервью в Лондоне, и, говоря, что у нас скоро прибавится новый союзник в Германии – голод, он говорил, что это ошибка.
Председатель. – Кто говорил?
Протопопов. – Варбург. Он говорил, что у них прекрасная организация, что голода теперь нет, и что они теперь предупреждают события, а не пресекают. Затем говорил, что в этой войне виновата одна Англия; если бы Англия откровенно сказала, что она будет на стороне России, тогда войны не было бы. Вся ответственность этой войны падает на Англию. Во всяком случае он сказал, что Германия всегда больше даст, чем Англия, Англия всегда обманет Россию, как обманула в 1878 году. Он очень интересно говорил, что Германия не преследует никаких завоевательных целей, а желает только исправления курляндской границы, т.-е. той, что была в мирных условиях. Относительно Франции говорил, что Эльзаса нельзя трогать, а относительно Лотарингии, – можно говорить о том, чтобы пересмотреть границы и возвратить. Затем относительно Польши он говорил так, что Польша есть в России, Австрии, но нет в Германии, и Польша может быть образована только из этого. Я спросил: этнографическая граница или географическая? Он говорит – географическая. Тогда я говорю о громадном разделе Польши. Тут он мне сказал относительно Бельгии, что ее восстановят (не слышно), имел секретный разговор с Англией (не слышно), которая – слышал Олсуфьев, но он постоянно пишет. Что записано в книжке все более верно.
Председатель. – Зачем вы передали эту книжку Ключареву?
Протопопов. – Потому что было много разговоров в помещичьих кругах, и я хотел передать ее, чтобы он ее показал.
Председатель. – Тут есть маленький вопрос, поставленный одним из членов комиссии – как вы отнеслись к факту замены Штюрмером Сазонова?
Протопопов. – Конечно, неодобрительно. Я с Сазоновым был в хороших отношениях, и мне было очень жалко, когда он ушел.
Родичев. – Вы знали, кто такой Штюрмер?
Протопопов. – Нет, плохо.
Родичев. – Вы знали его роль при Питириме?
Протопопов. – Чуть-чуть, я его очень мало знал.
Родичев. – Когда вы ступали[*] в министерство, а вы вступили через Штюрмера, вы выяснили, какова его программа?
Протопопов. – Нет, не выяснял.
Родичев. – Но вы репортерам, вас интервьюировавшим, сказали, что были согласны с этой программой.
Протопопов. – Это я сделал громаднейшую глупость.
Родичев. – Вы, значит, вступали в министерство без программы?
Протопопов. – Я говорил, что раз это объединенное министерство, я не имею права высказываться.
Родичев. – Вы знали, что вас объединяет?
Протопопов. – Нет. Федор Измайлович, я знаю, вы меня сейчас загоните в угол, и я безусловно уступаю вам. То, что я пошел в министерство, было более, чем ошибка, это было несчастье.
Родичев. – Скажите, когда вы вернулись из-за границы, вы были у государыни и посетили ее раньше, чем государя?
Протопопов. – Этого я не помню.
Родичев. – Это имеет большое значение, потому что вы были назначены через Распутина Штюрмером, может быть, через императрицу?
Протопопов. – Помнится, что я был у императрицы, когда я был министром, а до назначения я не был.
Председатель. – Какая беседа произошла между вами и государыней?
Протопопов. – Ничего особенного. Совершенно спокойная тема.
Председатель. – Я говорю о государственном содержании.
Протопопов. – Мы очень мало трогали эту тему. Она была очень образованный человек, с ней было очень интересно говорить, например, о физиократах.
Родичев. – Вы рассчитывали, что будете опираться на общественное мнение страны? Как вы согласовали совместную деятельность со Штюрмером и надежду опираться на доверие страны?
Протопопов. – Я прямо скажу, что в ту минуту, когда я принял министерство,
