Хабалов. – Я считал, что Родзянко – это лицо, которое имеет вес и влияние…
Родичев. – Там, в другом лагере?
Хабалов. – Что существует какое-нибудь другое правительство, я понятия не имел: я не знал о его существовании…
Родичев. – Когда в Адмиралтействе было заседание Совета Министров, там шел разговор о переговорах с Родзянко?
Хабалов. – Нет, в Адмиралтействе заседание Совета Министров не состоялось: я предлагал туда пожаловать, но они не захотели…
Родичев. – А на Моховой в Совете Министров говорили об этом или нет?
Хабалов. – Нет.
Родичев. – Вы назначены высочайшей властью на должность командующего войсками: как же мог ген. Беляев вас отставить?
Хабалов. – Он, видите ли, не мог меня отставить от должности командующего войсками, но от должности командующего войсками здесь, в городе, он мог отставить.
Родичев. – Ведь вам было поручено государем командование войсками округа, в том числе и в Петрограде?
Хабалов. – Не только в Петрограде, но и в петроградском округе.
Родичев. – Теперь один еще вопрос: для вас распоряжение ген. Беляева было обязательно или вы просто не подумали об этом?
Хабалов. – Признаюсь, в этом случае, может быть, я и не разобрался…
Смиттен. – Распоряжение ген. Беляева состоялось в то время, когда вы были в градоначальстве?
Хабалов. – Да.
Смиттен. – Как же это связать: генерал Беляев в градоначальстве говорит вам о сложении полномочий и передаче распоряжений Занкевичу, а потом вы говорите, что, когда были в Адмиралтействе, вам ген. Беляев передавал, что последовал высочайший указ об осадном положении: почему он к вам обращался, а не к генералу Занкевичу?
Хабалов. – Я считаю, что Занкевич считался командующим этим отрядом в городе…
Смиттен. – Значит, вы считали, что ген. Беляев обращался к вам все-таки, как к командующему войсками округа?
Хабалов. – Несомненно, да.
Смиттен. – Меня интересует такой вопрос: распоряжения о подавлении беспорядков были сделаны после событий 23-го февраля, которые начались из продовольственного вопроса, или они были сделаны в предвидении начала занятий Государственной Думы 14-го февраля?
Хабалов. – Даже не это… Они составлены были гораздо раньше: они составлены были на случай беспорядков…
Смиттен. – Более конкретно: перед 14 февраля министр внутренних дел не входил в какие-нибудь переговоры относительно возможности этих беспорядков и необходимости созвать какое-нибудь совещание по вопросу о том, как к этим беспорядкам отнестись?
Хабалов. – Это вопрос чисто военный, и как вопрос военный я считал его лежащим не в компетенции министра внутренних дел и никогда сюда никого постороннего не допускал.
Смиттен. – А он инициативы не брал, чтобы обсудить вопрос о возможности беспорядков?
Хабалов. – Нет, я на этих заседаниях не бывал… Они бывали или под председательством Чебыкина или под председательством Павленкова. На них я командировал своего начальника штаба. Это были чисто военные вопросы…
Смиттен. – Вы говорили, что в течение этих беспорядков вы неоднократно представляли доклады государю о ходе событий. Не можете ли вы точно сказать, какого содержания вы посылали телеграммы?
Хабалов. – Вы меня ставите в очень затруднительное положение… Телеграммы эти вы можете получить совершенно точные: они в окружном штабе есть.
Председатель. – Т.-е. оттиски есть?
Хабалов. – Да.
Апушкин. – Они составлялись, главным образом, начальником штаба?
Хабалов. – Да.
Смиттен. – Еще один последний, вопрос… Что, жандармский ген. Гордон, которого Протопопов командировал в штаб округа, якобы для борьбы с немцами, он вам представлял какие-нибудь доклады?
Хабалов. – Никаких. Я не знаю, уместно ли давать здесь слово или нет?… Но могу дать слово, что эту фамилию я раз в жизни на бумаге видел! Бумага эта было неособенная – рядовая бумажка!… Шла она в общем докладе: «Препятствий нет?» «Нет»…
Председатель. – Значит, там, в делах штаба округа сохранилась бумажка о командировании Гордона?
Хабалов. – Да.
Смиттен. – В вашем ведении были какие-нибудь органы, которые заведывали бы контр-разведкой или они были только при главном управлении штаба?
Хабалов. – Имелось при окружном штабе контр-разведочное отделение.
Смиттен. – В частности, вы можете мне ответить на такой вопрос: были ли какие-либо организации на фабриках и заводах города Петрограда, которые вели бы какие-нибудь разведки?
Хабалов. – Как же, конечно, были!
Смиттен. – Разведка или контр-разведка?
Хабалов. – Как сказать?… Это называлось контр-разведочным отделением. По существу, контр-разведочные отделения назначаются для борьбы с шпионажем, с разведчиками неприятеля…
Председатель. – Кто заведывал этим отделением в штабе округа?
Хабалов. – Этим заведывал капитан Соколов. Да тут был еще… хотя он тут не касался…
Председатель. – Кто?
Хабалов. – Полковник Якубов… Но нужно сказать, что в последнее время он мне доставлял мало сведений о рабочих.
Председатель. – Скажите: для работы при контр-разведке, именно, у Якубова или Соколова и была эта бумажка относительно Гордона, от министра внутренних дел Протопопова?
Хабалов. – Нет, не была: по-моему, вовсе не там…
Председатель. – А где же?
Хабалов. – В штабе.
Апушкин. – А потом, она не пошла по контр-разведочному отделению?
Хабалов. – Не могу вам сказать…
Смиттен. – Доклады по контр-разведке представлялись вам?
Хабалов. – Да.
Смиттен. – Письменно или устно?
Хабалов. – Письменно.
Смиттен. – У вас не было сведений о том, что на фабриках началась агитация пораженческого характера, т.-е. высказывалось: «Долой войну!»…
