Завадский. — Во всяком случае, Филиппов был переведен в Архангельск.
Председатель. — Нас еще интересует дело, о котором вы, может быть, забыли: дело госпожи Обриен-де-Ласси, которая, по вашему представлению, была высочайше помилована и над которой тяготело обвинение в недозволенном браке.
Щегловитов. — Совершенно не помню, какие были основания…
Завадский. — Было два дела о недозволенных браках: в 1911 году — дело Обриен-де-Ласси и в 1912 году — дело Павловских. По делу Павловского у вас во всеподданнейшем докладе была ссылка на статью 23, и вы полагали, что статья 23 не дает царю права прекращать дела до суда; вы указывали, однако, на формальный характер преступления и на чистосердечное признание обвиняемых. А по делу Обриен-де-Ласси вы писали, что новое уголовное уложение знает давность и не считает преступление длящимися, пока брак длится; вы указывали, что, если применять трехлетнюю давность Уголовного Уложения, то к моменту вероятного прохождения будущего приговора эта давность почти истечет. По этим двум делам Комиссии хотелось бы знать, почему вы докладывали не о помиловании, а о прекращении суда?
Щегловитов. — Указаний там никаких не было?…
Завадский. — В одном было сказано, что вопреки 23 статье, а в другом даже и этого не говорится…
Председатель. — По делу Павловских говорится, что по 23 статье нельзя прекратить, но что преступление носит формальный характер и что имеется чистосердечное признание…
Щегловитов. — Я это вполне признаю, раз это в всеподданнейшем докладе сказано…
Председатель. — Еще два частных случая. Дело барона Меллер- Закомельского, который, вы помните, продав родовое имущество, утаил от продажной цены 100.000 рублей. Я вам могу напомнить, что вы в представлении на высочайшее имя говорили, что «рассмотрение дела на суде вызвало бы крайне тенденциозные суждения» (позволительно спросить: почему?) «в неблагонамеренных партиях, в связи с энергичными ныне действиями барона Меллер-Закомельского по подавлению смуты». И вот на этом основании и состоялось высочайшее повеление.
Завадский. — Альтернативное: или прекратить, или отложить до возвращения Меллер-Закомельским утаенных им денег.
Щегловитов — не отвечает.
Председатель. — Если судьба правосудия в отдельных проявлениях будет зависеть от таких соображений, если вы вовлекаете в это дело верховную власть, то, во-первых, не убиваете ли вы самую идею правосудия в стране? А во-вторых, не оказываете ли вы плохую услугу носителю верховной власти тем, что вы его вмешиваете в дело извращения правосудия в стране? — Вы понимаете, что для свежего человека получается такая картина?…
Щегловитов. — Это я вполне признаю, это был совершенно неправильный взгляд, и этого не следовало делать.
Председатель. — Нам еще более тяжело читать ваш всеподданнейший доклад по делу Ишера, убитого в Одессе по распоряжению Толмачева: там было 5 человек арестовано.
Щегловитов. — Это я помню, это кошмарное дело…
Председатель. — Вы только теперь пришли к убеждению, что это кошмарное дело?
Щегловитов. — Нет, и тогда оно казалось чудовищным…
Председатель. — Но почему же по делу, которое чудовищно и кошмарно, вы находите нужным представлять о его прекращении?…
Щегловитов. — Мне казалось, что вскрытие такого ужаса произведет потрясающее впечатление…
Председатель. — Ну, а вы не думали тогда и не думаете теперь, что невскрытие такого ужаса потрясет еще более и произведет еще более потрясающее впечатление?
Щегловитов. — Я думаю, вы правы… в конце концов…
После перерыва. Председатель. — Перейдем к вопросу о Лыжине. Нам бы хотелось узнать от вас о вашем отношении к указаниям на преступные действия этого следователя, — по двум делам.
Щегловитов. — Мое отношение было — глубоко возмущенное чувство!… Я никоим образом и предполагать не мог, чтобы судебный следователь мог совершить те подлоги, которые впоследствии были обнаружены при рассмотрении этого дела на суде, и затем было против него возбуждено преследование… Сведения же, которые о нем поступали в министерство, были самого благоприятного свойства. Если не ошибаюсь, он сперва был следователем в екатеринодарском округе, а затем, по представлению палаты, был перемещен следователем по особо важным делам, в Новочеркасск. Это несомненно одно из печальнейших явлений.
Председатель. — Лыжин служил в Екатеринодарском судебном округе, когда председателем там был Лагода?
Щегловитов. — Нет, он, кажется, до этого был…
Завадский. — Нет, и при Лагоде.
Щегловитов. — По-моему он был раньше Лагоды…
Завадский. — Первое дело рассматривалось в то время, когда Лыжин был в Новочеркасске.
Председатель. — Вы помните, что о действиях Лыжина, об имевших место подлогах, было указано временным военным судом при рассмотрении дела о так называемой «Новороссийской республике»?
Щегловитов. — Это, вероятно, и явилось основанием для рассмотрения екатеринодарским судом.
Завадский. — Указание временного военного суда рассмотрено 29 октября 1909 года екатеринодарским окружным судом в общем собрании.
Председатель. — Вы помните это обстоятельство?
Щегловитов. — Я помню эти указания.
Председатель. — Каким образом случилось, — в особенности, при том отношении к деяниям Лыжина, которое вы обнаруживаете в настоящее время и которое, конечно, и вся комиссия разделяет, — каким образом случилось, что, в бытность вашу министром юстиции, соединенное присутствие правительствующего сената, по поводу этого постановления военного суда, признало, что Лыжиным допущена лишь небрежность при составлении протоколов допросов, в которые внесены известные поправки и дополнительные сведения без установленной законом оговорки? Вот нас и интересует, так сказать, история такого определения правительствующего сената, — постольку, поскольку вы принимали в ней некоторое участие…
Щегловитов. — Участия тут я не принимал.
Председатель. — Вам сейчас представляется, что вы не принимали участия?
Щегловитов. — Мне кажется, да…
Председатель. — Вы не припомните, что вам был доложен рапорт прокурора палаты с определением екатеринодарского окружного суда и с копией постановления временного военного суда от 21 июля 1909 г. о неправильных действиях Лыжина? Что этот рапорт был вам доложен, об этом свидетельствует пометка.
Щегловитов. — Есть пометка, что он доложен? Но…
Председатель. — Но вы не припомните этого?
Щегловитов. — Я не припомню, был ли я налицо в июле.
Председатель. — Были ли вы налицо тогда? Этот рапорт был не только вам доложен, но вы положили и резолюцию: «препроводить для ознакомления обер-прокурора соединенного
