«твердости без колебаний». Вопрос о вмешательстве министерства внутренних дел и департамента полиции в московские выборы в государственную думу по рабочей курии. Белецкий и Золотарев. Виссарионов и его поездка в Москву. Малиновский и департамент полиции. Малиновский и Белецкий. Отношение Макарова к крайним левым и более умеренным течениям в государственной думе. Малиновский и Джунковский. Белецкий и Столыпин. Отношение Макарова к союзу русского народа. Участники съезда союза русского народа. Отношение Макарова к Распутину. Штюрмер, А. А. Хвостов, Вырубова, Воейков, Андроников. Причина ухода Макарова из министерства юстиции. Высочайшее повеление о прекращении дела Сухомлинова и Манасевича-Мануйлова. Увольнение Макарова в связи с вопросом о прекращении дела Манасевича-Мануйлова. Законопроекты, проводившиеся по 87 статье. Вмешательство Макарова в выборы в государственную думу. Агитация Харузина. Назначение Маклакова министром внутренних дел. Выборы в Черниговской и Нижегородской губерниях. Секретный фонд. Выборы в государственную думу в 1908 и в 1912 г. г.
* * * Председатель. — Александр Александрович, вам известно, что вы находитесь в заседании Чрезвычайной Следственной Комиссии. Впоследствии вы будете допрошены следователем — или в качестве свидетеля, или в качестве обвиняемого, и, если будут какие-нибудь обвинения, у вас будет право не отвечать на те или иные вопросы, которые вам будут ставить. Но сейчас мы просим от вас объяснений по некоторым интересующим нас фактам.
Макаров. — Я не скрою от Комиссии того, что мне известно.
Председатель. — Мы начнем довольно издалека. По обстоятельствам дела нам нужно знать некоторые моменты, относящиеся к вашей деятельности в качестве товарища министра внутренних дел. Как вы, вероятно, помните, вы были товарищем министра внутренних дел с 18-го мая 1906 г. Вы были тогда и заведующим департаментом полиции.
Макаров. — Не только департаментом полиции, но и департаментом духовных дел иностранных исповеданий.
Председатель. — Если вы имеете что-нибудь сказать относительно других департаментов, то благоволите это сказать. Но нас интересует, главным образом, вопрос о департаменте полиции. Если вы хотите, чтобы я поставил вам частные вопросы, то ближайший из этих вопросов заключается в следующем: что вам известно было в то время относительно существования так называемой секретной агентуры и провокации, с этим связанной.
Макаров. — С тех пор, конечно, прошло очень много времени — 11 лет, и я не могу изложить вам какие-нибудь отдельные факты. Если Комиссии благоугодно будет обратить свое внимание на какие-нибудь подробности или отдельные обстоятельства, — все, что я припомню, я, конечно, изложу Комиссии с полной правдивостью, насколько мне память не изменит. По отношению к секретной сумме, то, насколько мне известно…
Председатель. — Я вас просил сказать относительно секретной службы, а не секретной суммы. Я говорю о секретном сотрудничестве, — так сказать, о политическом сыске, политическом шпионаже.
Макаров. — Слушаю-с. Секретная служба стояла довольно далеко от товарища министра, ибо, в сущности, секретные сотрудники, даже самые главные из них, были совершенно неизвестны товарищу министра. Об Азефе, например, я первое время понятия не имел. Дело в том, что секретной службы, насколько мне память не изменяет, в то время при департаменте не существовало, т.-е. секретных сотрудников департаментских я, по крайней мере, не знал, и думаю, что их не было. Секретные сотрудники были или у начальников губернских жандармских управлений или, главным образом, у начальников охранных отделений. У начальников губернских жандармских управлений они были, главным образом, в тех губерниях, в которых охранных отделений не было, потому что охранные отделения были распространены не на все губернии. Но главное сосредоточение секретных сотрудников было у начальников охранных отделений. Я говорю — главное, потому что хотя начальники губернских жандармских управлений обычно и имели секретных сотрудников, но эта секретная агентура была в общем довольно случайная. Что касается начальников охранных отделений, то они пользовались секретной агентурой в гораздо большей степени. Но кто у них был сотрудниками — это мне совершенно неизвестно. Думается, что в большинстве случаев это было неизвестно и департаменту. Может быть, директор департамента и знал кого-нибудь из более выдающихся сотрудников охранного отделения, преимущественно петроградского, потому что он был здесь налицо, он докладывал, он чаще других какие-нибудь сведения департаменту давал. Но у товарища министра никаких таких сведений не было.
Председатель. — Я дал вам возможность высказаться по этому вопросу, но Комиссия интересуется, главным образом, вопросом не об отдельных сотрудниках, а о принципиальной постановке дела.
Макаров. — Постановка дела сводилась к тому, что начальникам охранных отделений и начальникам губернских жандармских управлений полагалась известная, определяемая департаментом полиции сумма на уплату секретным сотрудникам.
Председатель. — Т.-е. лицам, которые доставляли сведения, состоя членами различных партий, партийных групп и т. п.?
Макаров. — Вероятно, некоторые были, другие не были членами партий; но несомненно были и такие сотрудники, которые состояли членами партий, — этого отрицать нельзя.
Председатель. — Скажите, а не возникал у вас, как у товарища министра внутренних дел, прошедшего перед тем службу в рядах судебного ведомства, вопрос о законности такого порядка?
Макаров. — Видите ли, он у меня, конечно, возникал, но в этом отношении у меня была все-таки некоторая аналогия, потому что в сыскной полиции, — в некоторых сыскных полициях, — тоже есть лица, принадлежащие к подонкам общества, — к тем же ворам, скупщикам краденого и т. п., которые, благодаря своим связям с воровским элементом, дают сыскной полиции те или иные сведения. Но я не знаю ближайшим образом действия этих сотрудников. Устремляя все свое внимание, главным образом, на то, чтобы не было провокации, — это я подчеркиваю, — я никогда своего сочувствия в этом направлении не давал и в тех случаях, которые доходили до меня, принимал все меры против провокации.
Председатель. — Что именно вы подразумеваете под провокацией?
Макаров. — Под провокацией я подразумеваю участие сотрудников в каких бы то ни было революционных действиях. Ведь не секрет, — от времени до времени это, быть может, бывало и при мне, — что, например, лицо, принадлежащее к партии, принимало участие в тех или иных партийных действиях, ну, скажем, в постановке типографии для печати, вообще в тех преступных действиях, которые вменялись в вину этому лицу. Вот такого рода действия я и называю провокацией и против такого рода действий я всегда восставал.
Председатель. — А вы не находите здесь внутреннего противоречия? Ведь, с одной стороны, вы сами сказали несколько раньше, что в составе секретных сотрудников были и лица, состоявшие членами партий…
Макаров. — Я допускаю это; но я сотрудников не знал, — не знал, насколько это партийные люди.
Председатель. — С другой стороны, участие сотрудника в таком партийном действии, как постановка типографии, вы считаете недопустимой провокацией. Нет ли тут противоречия? Вы признаете, что ставить типографию — это будет недопустимой провокацией, и вместе с тем, вы говорите, что, не зная, в качестве товарища министра внутренних дел, отдельных сотрудников, вы тем не менее знали, что в составе сотрудников были члены партий.
Макаров. — Я предполагаю это.
Председатель. — Но вы не видите противоречия в этих двух положениях?
Макаров. — Я полагаю, что такого рода действия начальников охранных отделений вызвали бы осуждение с моей стороны. Если бы я увидел, что начальники охранных отделений пользуются такими сотрудниками, я бы употребил свое влияние, свою власть, я бы сказал им: «Вы участвуете в провокационных действиях. Это недопустимо».
