даже, был ли он подписан.
Председатель. — Вы возбуждаете вопрос, было ли это подписано. Может быть, вы позволите предъявить вам это: здесь есть подпись председателя совета министров И. Горемыкина.
Горемыкин. — Может быть, что это и было, но это не получило никакого утверждения.
Председатель. — Это совершенно правильно. Но тут важен заведенный вами порядок и ваше отношение к работе законодательных учреждений, которое ярко выражено в этой краткой бумаге.
Горемыкин. — Может быть, оно ярко выражено, но я вам только повторяю, что все эти вопросы о созыве и роспуске Государственной Думы были разрешаемы не иначе, как всеподданнейшим докладом.
Председатель. — Да, но в той форме, что председатель совета министров во всеподданнейшем докладе испрашивает себе разрешения распустить Думу, когда он найдет нужным.
Горемыкин. — Нет не тогда, когда найдет нужным.
Председатель. — Тут сказано: разрешить распустить Государственную Думу в зависимости от обстоятельств.
Горемыкин. — Да, но этот доклад не был утвержден.
Председатель. — Оглашается из того же дела документ от 17 июля 1915 года. (Читает.) «Долгом поставляю всеподданнейше представить к высочайшему вашего императорского величества подписанию проекты двух указов правительствующему сенату о перерыве занятий государственного совета и Государственной Думы на срок не позднее ноября 1915 года, в зависимости от чрезвычайных обстоятельств, испрашивая полномочия вашего величества поставить в указах начальные сроки сих перерывов впоследствии, по соглашению с председателями государственного совета и Государственной Думы. Подписал председатель совета министров И. Горемыкин». Я могу вам дать справку, что Дума, согласно указа, распубликованного в собрании узаконений за № 1545, за 1915 год, начала свои занятия 19 июля. Таким образом, за два дня до начала работы Думы, вы, как председатель совета министров, еще не ознакомившись с течением работ Думы, уже предусматриваете ее кончину и испрашиваете себе разрешение прервать течение работ законодательных установлений; разрешите указать вам, что к этому докладу не может относиться ваше указание на то, что это не было приведено в исполнение, потому что здесь имеется пометка бывшего главы верховной власти, т.-е., как это называется, «знак рассмотрения».
Горемыкин. — Так что же из этого?
Председатель. — Это 17 июля; и только 19 июля, в соответствии с той справкой, которую я доложил, председатель совета министров сообщает, уже имея у себя in blanco, указ о роспуске, что Дума начала свои занятия.
Горемыкин. — Это было до отъезда в ставку.
Председатель. — Но вы были соединены прямым проводом с государем?
Горемыкин. — Нет.
Председатель. — Во всяком случае, вам известно, что прямые провода имелись в распоряжении военного министра и других военных учреждений; в каждый момент, при помощи телефонных переговоров или тысячи иных способов, вы могли с ними снестись.
Горемыкин. — Да, но дело в том, что все это только предположения, которые с действительностью не сходятся, потому что государь делал свои распоряжения вперед.
Председатель. — Государь был, по существовавшим законам, безответственным; он мог делать свои распоряжения вперед и как угодно; но ответственен был председатель совета министров, который не мог принимать к исполнению незаконные распоряжения.
Горемыкин. — Эта точка зрения, которую я нисколько не могу оспаривать, потому что я не могу же оспаривать эту точку зрения.
Председатель. — Ну да, она совершенно правильна.
Горемыкин. — Это, как вам сказать, правильна ли она…
Председатель. — Она законна.
Горемыкин. — Может быть, это закон такой, но только закон… Очень тяжело…
Председатель. — Может быть вам дать воды или сделать перерыв?
Горемыкин. — Нет, нет, пожалуйста, извините … У меня был удар, поэтому мне трудно говорить.
Председатель. — Притом у вас очень почтенный возраст; естественно, что вам трудно говорить.
Горемыкин. — Трудно именно говорить. Видите, в этом отношении мы всегда сговаривались раньше. А затем, вы изволите говорить, что были отношения у военного министерства; может быть, они были, я не знаю, но дело в том, что мы никогда не прибегали к такому способу.
Председатель. — Да, вы сговаривались раньше, но о чем же вы могли сговариваться, как не о том, что лучше, чтобы Дума поменьше работала, поменьше жила; в такой общей форме; между тем, закон требовал от вас иного.
Горемыкин. — Я вас понимаю, но дело в том, что я не знаю; может быть, это правда; но я ничего не могу сказать в настоящее время.
Председатель. — Вы в состоянии ответить еще на несколько вопросов?
Горемыкин. — Пожалуйста. Я должен вам сказать, что мне сегодня страшных усилий стоило приехать сюда и, может быть, лучше было бы, если бы вы отпустили меня сегодня совсем; поэтому я вас попрошу предъявить мне все вопросы, какие есть.
Председатель. — Если это не стоит вам чрезвычайных усилий; в противном случае, мы можем прервать ваш допрос хотя бы до завтра.
Горемыкин. — Мне это все равно. Это одно и то же.
Председатель. — Внимание Комиссии остановило чрезвычайное развитие за последние годы мероприятий, издаваемых в порядке 87 статьи основных государственных законов. Не можете ли вы сказать нам, каково было принципиальное отношение ваше и совета министров к 87 статье, какие пределы пользования этой статьей считали вы законными и какие незаконными?
Горемыкин. — Я не совсем понимаю этот вопрос. Дело в том, что 87 статья применялась тогда, когда не было законодательных учреждений.
Председатель. — Да, да. Чтобы пояснить мой вопрос, позвольте обратить ваше внимание на то, что издание мероприятий по 87 статье основных законов обусловлено рядом обстоятельств, которые содержатся в этой статье.
Горемыкин. — Скажите, пожалуйста, а в мое время, какие были распоряжения по этой статье?
Председатель. — В ваше время было очень много таких распоряжений; именно: всего за время вашего председательствования издано 384 мероприятия в порядке статьи 87. Среди них есть очень серьезные, с точки зрения интересов граждан: например, проведение налогов по 87 статье. Как вы, с точки зрения законности, относились к этого рода мероприятиям?
Горемыкин. — Я не знаю. Ведь это было по представлению совета министра финансов.[*]
Председатель. — Это было по представлению министра финансов, но ведь вы были председателем совета министров, так что это представление проходило через вас; вы действовали не механически, вы были не только передаточным пунктом; и вы принимали на себя ответственность перед законом и страной, контрассигнуя высочайшее повеление, последовавшее на представление министра финансов. Следовательно, эти представления были и вашими представлениями.
Горемыкин. — Может быть.
Председатель. — Вернемся к вопросу: какие же мероприятия вы находили подходящими под 87 статью с точки зрения закона?
