Горемыкин. — Так нигде ее и не вводится; где же она вводится?
Председатель. — Мы только что говорили об этих мероприятиях.
Горемыкин. — Так что же я могу вам сказать?
Председатель. — Я хотел бы обратить ваше внимание на следующее: мы знаем, что в силу вашего возраста в вашей памяти могут не сохраниться отдельные конкретные факты; но дело идет о целой полосе вашей деятельности как председателя совета министров, а не о конкретных фактах.
Горемыкин. — Что же я могу сделать в этом отношении?
Председатель. — Объясните нам.
Горемыкин. — Я объясняю вам, что в этом отношении я подневольный человек.
Председатель. — Вы знаете великолепно, что вы не должны были испрашивать соизволения на незаконные распоряжения и что грань между законным и незаконным вы должны были проводить в своей деятельности.
Горемыкин. — Теперь я не в состоянии и это обсудить.
Председатель. — Не будем больше спрашивать. Мы обсудим ваши объяснения и через несколько дней дадим вам ответ на вашу просьбу о разрешении вам выезда.
XXXVIII.
Допрос С. П. Белецкого
15 мая 1917 года.
Содержание: Военная агентура. Волнения в Туркестане, в Балтийском и Черноморском флотах. Регистрационный отдел. Боковое освещение. Циркуляр Климовича 20 мая 1916 года. Заграничная агентура. Книга по поводу 300-летия дома Романовых, изданная в Германии. «Масоны». Ревизионные поездки заграницу для проверки агентуры. Воздействие на иностранную прессу. Отношения с французской, английской, германской и итальянской полицией. Международная конвенция об анархистах. Балканская агентура. Секретные сотрудники, призывающие к террору и экспроприации. Сотрудники из лиц, совершивших государственные преступления или уклонившихся от воинской повинности. Тактика по отношению к деятельности умеренных и активных групп. Циркуляр Кафафова о евреях. Письменные показания Белецкого.
* * * Белецкий. — Я не докончил еще вопросов о военной агентуре и о заграничной агентуре.
Председатель. — Выслушаем сначала о военной агентуре.
Белецкий. — В дело военной агентуры был внесен известный порядок. Как я вам уже доложил в прошлый раз, при мне было сношение с военными властями; после совещания с военным ведомством вербовка сотрудников среди нижних чинов происходила уже так: командир части был поставлен в известность о сотруднике тем розыскным офицером, который этого сотрудника вел; командир части знал, о чем докладывает сотрудник жандармскому офицеру. События в Туркестане, волнения в Балтийском и Черноморском флотах, с одной стороны, дали возможность министерству внутренних дел осветить отсутствие заботливости, надлежащих отношений, настроение воинских частей; с другой стороны, они показали, что сотрудники сгущают свои показания. Все это дало возможность настаивать в военном и морском министерствах, чтобы вопрос был урегулирован.
Председатель. — Что вы называете сгущенностью показаний сотрудников? Будем называть вещи своими именами.
Белецкий. — Т.-е. преувеличенность показаний и т. д., которые разъяснениями некоторым образом не подтверждались; так, например, при расследовании: сведения, которые были у меня в распоряжении, были доставлены соответствующему министру. Я и полковник Еремин принимали участие в работах комиссий, которые по каждому ведомству возникали. По туркестанским событиям было поручено министром Сухомлиновым произвести дознание генералу Звонникову, он получил все дело в департаменте. Также было предписано, если не ошибаюсь, полковнику Сизых, начальнику охранного отделения, получить все сведения; правда, показания дали возможность видеть, что при 50 градусах жары, которая была в Туркестане, войска одевали в теплый зимний костюм и водили в самый разгар солнца, в 12 часов, на ученье и на работы; это само собой, являлось причиной недоразумений; затем, недостаток в пище, злоупотребления в пищевом хозяйстве и т. д. Но вместе с тем, были сведения и другого характера, которые показывали, насколько сотрудники сгущали так сказать если не пропаганду, то неудовольствие, которое было в частях.
Председатель. — Т.-е. занимались провокацией?
Белецкий. — Я не скажу, чтобы это была провокация; но может быть, они не могли понять. Я могу сказать только со слов генерала Звонникова, актов дознания у нас не было, потому что суд шел по военному ведомству, и акты были в руках военного министра. Затем, в морском министерстве, неоднократно заседала комиссия под председательством самого адмирала Григоровича, с участием начальника штаба Князева; сведения дали возможность покойному адмиралу Эссену прекратить волнения вначале; если вы изволите припомнить, в то время Балтийский флот встречал английскую эскадру; это дало возможность провести всю летнюю кампанию с малыми сравнительно жертвами. Затем в тот же период 1912–1913 г.г. волнения были в Черном море, когда там был Эбергард. Туда выезжал товарищ министра Золотарев узнать, насколько начальник охранного отделения, полковник Попов, правильно вел дело, потому что чересчур много лиц проходило по дознанию. Сведения, как касающиеся воинских частей, были доложены государю императору. По поручению Макарова, я также был вызван для доклада государю в Александрию, около Царского Села, летом; государя несколько смущало то, что нахождение сотрудников во флоте было как бы нарушением спайки воинской. К этому времени как раз относится переворот, совершившийся в Португалии. Государь поручил министру внутренних дел на этом вопросе все-таки остановиться. Таким образом, ни военное, ни морское министерства не требовали от министра внутренних дел окончательного искоренения этой агентуры; так вопрос стоял до назначения товарищем министра Джунковского, ему принадлежит исключительная инициатива снятия агентуры. Он выслушал доводы, которые ему были представлены мною по справке особого отдела; затем ему было указано значение португальского переворота, происшедшего преимущественно при помощи воинских частей; он все-таки перенес вопрос на обсуждение министра внутренних дел Маклакова. Доклад его освещал вопрос со всех сторон, т.-е. и положение настоящее, и его моральные взгляды. Маклаков также не решил вопроса лично; переговорив с военным и морским министрами и с представителем дворцового ведомства, он устроил у себя совещание. На совещании присутствовали представители военного министерства; я помню только, что из штабных генералов, не было Беляева, из морского ведомства был покойный Зилотти, адмирал Князев. Дворцового коменданта в ту пору не было, представителем являлся флаг-адмирал Нилов[*] со своим адъютантом. Затем был Джунковский и я. На совещании я доложил все, что докладывал министру. Джунковский высказал свои соображения. После полуторачасового обсуждения, единогласно было решено всеми членами снять агентуру в воинских частях и во флоте. Циркуляр по этому предмету был отдан за моею скрепою. Я не хочу, чтобы вы думали, что эта мысль принадлежала мне; нет, она была возбуждена всецело В. Ф. Джунковским.
Председатель. — Джунковский вступил 25 февраля 1912 года?
Белецкий. — Во всяком случае, это было вначале. Джунковский придавал делу большое значение. После того я поставил на обсуждение товарища министра и министра другой вопрос, связанный с этим, о комплектовании гвардейских частей петроградского гарнизона и сводного полка, окружающих Царское Село. По всей вероятности, Комиссии известно, что нижние чины поступали в эти части по тщательной проверке, в особенности, в сводный полк, где поверялась не только политическая, но и нравственная благонадежность. Это были отборные солдаты пехотных частей петроградского гарнизона.
