Настройка Входа в привилегированный пузырь оказывается не нарушена. Анализатор, пропустив изображение гостей по всем каталогам Хроник, поднимает тревогу: звероид – не Истинный! Разумеется, не Истинный, надменно объясняет Хозяюшка, это мой раб, моя свита. Инцидент исчерпан, аппаратура удовлетворена. Дочь гипа со свитой допущены в гостиницу.
Когда «Универсал-Плюс» возвращается, зал уже пуст. За друзей можно не беспокоиться, радуется Свободный Охотник. Короткое мгновение счастья. Он разворачивает корабль, включает защиту и ждет появления врага, он выпускает сразу три луча, покорных его глазам и рукам – три одновременно! Свободный Охотник умеет фехтовать так, как должен уметь легендарный Мастер Узлов, но врагу не обязательно было знать это раньше времени. Говорят, есть мастера, которые управляются с четырьмя экситонными лучами (два, как обычно, замкнуты на руки, а два – на каждый глаз по отдельности). Остается надеяться, что этот фанатик не из таких. Впрочем, практика показывает, что увеличение числа лучей не дает ощутимого перевеса…
Когда вслед за беглецом из Узла выпрыгивает настырная штурмовая капсула, он полностью готов к бою. Бортовая система «Универсала» контролирует прилегающий к гостинице лабиринт, ясно показывая, что противник нескоро дождется помощи от своих родственников. Воины Центра прочно заплутали в служебных Тоннелях и Узлах, никак не могут поймать Нить маршрута – несмотря даже на истошный кодированный зов, испускаемый вражеской капсулой. Так что блок-схема предстоящего поединка не кажется Свободному Охотнику сложной.
Летательные аппараты застывают друг перед другом.
– Твоя женщина удрала! – вдруг понимает «дитя Клона». – Ты помог ей уйти!
Соперник воет, как зверь, которому испортили любимую стрижку. Его отчаяние слишком неожиданно и слишком искренне, однако пилот «Универсала» не смотрит на появившееся в корабле изображение. Отвлечься, значит, проиграть – это правило знает любой мальчишка. Голоса вполне достаточно, чтобы обмениваться информацией.
– Не пора ли тебе объясниться, лоцман?
– Помнишь ли ты… – рычит и корчится враг. – Помнишь ли ты, Неуловимый, как отверг однажды женщину, красивее которой не было даже на планете Точке?
– Когда и где?
– Три Единицы пять десятых и две сотых назад. В приюте «Веселый смертник» на минусовом склоне Малого Градиентного Перевала.
– Покажи ее записи.
– Записи? Нет никаких записей. Мы не позволяем унижать себя так, как это принято у вас.
– Она молодая? Как ее звали?
– Такая же молодая, как твоя нынешняя женщина, а ее истинное имя ты не пожелал услышать.
Свободный Охотник размышляет, ни на миг не теряя контроля. Разумеется, он ничего этакого не помнит. Точнее, огромное количество похожих историй слились для него в одно унылое воспоминание – без лиц и без имен. Что он может ответить этому безумцу?
А тот продолжает:
– Второй раз она пыталась открыть тебе свое имя, когда ты одурманивал себя в одном из сферобаров. Фрагмент в районе средних цифр – между Третьей Косой Координатой и Третьей Прямой, помнишь? И снова ты ей отказал.
– Утешься, лоцман, того сферобара больше не существует. Взорван тварями несколько сотых назад.
– Я знаю, я сам рассчитал им маршруты.
– Ты? – спрашивает Свободный Охотник. – Это ты сделал? – Голос его срывается. Скулы сводит: – Я тебя ненавижу, – проговаривает он отчетливо и страшно.
– Вот и хорошо, Неуловимый, – счастливо вздыхает безумец. – Большая честь – заслужить твою ненависть.
– Я тебя ненавижу, лоцман. Кто была та молодая женщина?
– Мама моего Клона. Она должна была принести в себе зародыш Неуловимого, сделать Деду подарок. Дед расширил бы меня до двух Клонов, тогда я сам стал бы Дедом, а моя Мамочка стала бы Бабушкой. Но Неуловимый дважды отверг ее. Почему?
Герой с усилием разжимает зубы:
– Неуловимый отверг не только твою Мамочку. В подобных ситуациях я всегда поступаю одинаково, потому что ваш Многорукий слишком уж часто подбрасывает ко мне таких же вот прекраснозадых реципиенток. Вы ребята простые, вам достаточно и половинного набора хромосом, содержащихся в моих половых клетках. Но я все равно не хочу делиться с вами. Так что передавай от меня привет всем своим Бабушкам.
– Она была у меня одна. Когда ты прогнал мою красавицу, Неуловимый, она вошла в Метро и недрогнувшей рукой обнулила Слово Состояния в своей оболочке. Там же, возле сферобара. Чтобы никогда больше не видеть твою самодовольную рожу, ни в третий, ни в четвертый раз, чтобы никогда больше не получить этого омерзительного задания. Помнишь ли ты ее, высокородный? Помнишь ли ты, как смертельно унизил мою девочку?
Нет, так и не нашел Свободный Охотник в своей памяти ничего, что удовлетворило бы безумца. Ему искренне жаль. Очевидно, тот давний случай был слишком зауряден, чтобы оставить хоть какой-то отпечаток в окостеневшей душе воина.
– Помню ли я? Конечно, помню, – уверенно отвечает он. – Ни на одну тысячную я не забывал, как отверг подосланную тобой женщину, и ни разу потом не усомнился, что поступил правильно.
Другого ответа и быть не может. Свободный Охотник уважает соперника, не хочет добавлять унижений этому мужественному человеку.
– Я не стану брать тебя в плен! – взрывается тот. – Я убью тебя так же, как ты убил ее!
Поединок продолжается. Впрочем, прерывался ли он хоть на мгновение? Капсула и корабль по прежнему неподвижны, но это перемирие обманчиво. Отслеживается каждое шевеление экситонных лучей, контролируется любое изменение фокусировки боевых призм, просчитываются все возможные маневры – как свои, так и чужие. Пилоты старательно угадывают потаенные мысли друг друга. Напряжение возрастает до максимума…
– Стоп, мальчики, отдохните!
На связи объявляется новый собеседник. Многорукий Дедушка трех Клонов, он же Повар Гной. Как всегда, видна только его улыбка – вечная, бессмысленная, полуреальная. Это вторжение во Всеобщую отнюдь не было для соперников неожиданным.
– Когда ты помог мне избежать нападения в мертвом гипархате Энергии, – опережает Свободный Охотник всех, – я долго удивлялся, зачем ты это сделал. Теперь понял: чтобы выждать и напасть самому.
– Останови свой бег, Неуловимый, – с торжественной неторопливостью двигаются огромные губы. – Доверься мне.
– Иначе твои родственники доблестно перетряхнут эти дряхлые пузыри по всем координатам, – соглашается беглец. – А если жертв с вашей стороны будет слишком много, ты попросишь своих безголовых внуков сделать из гостиницы сплошную дыру. Угадано?
– Тактику нашего Союза ты изучил прекрасно.
– «Тактика», – усмехается герой. – Отключи бластомерам мозги и круши все вокруг.
– Его бег остановлен навсегда, Дед! – врывается в разговор пилот штурмовой капсулы. – Он будет стоять здесь до тех пор, пока я не решу, что с ним сделать дальше!
– Подожди, малыш, дай мне побеседовать с человеком, – озабоченно просит воровской председатель.
– И пусть он молится своим Системам, чтобы ты беседовал с ним подольше. Я потерплю.
– Вот и хорошо. – Улыбка приветливо расползается, растягивается от одной поверхности корабля до другой. – Надеюсь, Неуловимый, ты не обиделся на нашего Папочку. Это один из трех моих сыновей, познакомься. Хотя, я вижу, вы уже успели познакомиться…
– Твой сын?
