кой им было скирду ставить?
— Ты, Андрей, истинный горожанин. Верно? Вот и показалось тебе, что стожок — это скирда. Но заметь такую деталь: крестьянин на несколько дней оставил бы укос подсыхать. Или увез с собой, чтобы сушить сено дома. Мокрую траву не стогуют. Значит, у наших фермеров был другой интерес. Остановись.
Они прошли к стожку, постояли, делая вид, что заняты делами естественными. Осмотрелись. Стожок оказался неплохо сделанным шалашом.
— Я бы сюда посадил снайпера, — признавая поражение, сказал Шарков.
— А я под этот балаган заложу мину, — пообещал Прасол. — Ты мне Астахова призови под знамена. Не сейчас, а когда надо будет.
На другой день, когда сосед Ныыма был на процедурах, в палату, помахивая старенькой потертой планшеткой, вошел Шарков. Показал Ныыму удостоверение.
— Капитан милиции Сидоров. Уголовный розыск. У нас есть сведения, что ваш сопалатник — уголовный преступник. Вы с ним два дня. Не заметили ничего подозрительного?
Ныым ощутил, как злорадство вскипает в нем. Вот и представилась возможность сосчитаться! Этого русского, который унизил гордого Белого, а его, Ныыма, именует только чухной, стоит примерно и зло наказать. Так ему, грабителю с большой дороги, и надо! Ныым уже не сомневался, что его сосед-Лешка — грабитель.
— Да, гражданин начальник! Я его сразу подозревал. Он нехороший. С ним надо быть всегда осторожно. Очень. У него есть нож и пистолет.
— Где он хранит оружие?
— Носит всегда с собой.
— Спасибо, товарищ. Вы очень нам помогли.
Когда милиционер вышел, Ныым вытер со лба капли пота.
Едва переступив порог палаты, вернувшийся с процедур Пермяков с подозрением посмотрел на Ныыма.
— Тут легавые не появлялись?
— Нет, никто не был.
— Мне пора сквозить, — сообщил озабоченно Пермяков. — С утра возле больницы «раковая шейка» стоит.
— Что такое «сквозить»? Что такое «раковая шейка»?
— Мало того, что чухна, ты еще и тундра! Сквозить — это рвать когти. «Раковая шейка» — «мусоровоз».
Ныым и на этот раз ничего не понял, но вопросов больше задавать не стал. Ночью его сосед испарился, ничего не оставив на смятой койке и в тумбочке. Когда он ушел, Ныым не слыхал. Бандит и есть бандит…
В тот же день с бюллетенем на руках из больницы выписали Ныыма.
С какого-то момента, как заметил Шарков, события понеслись с калейдоскопической быстротой.
Когда Ныым покидал больницу, его встретил Прасол. Они прошли в городской сквер, сели на скамейку.
— Вот тебе, любезный, маленький сувенир, — Прасол протянул Ныыму плоскую серенькую коробочку. — Держи.
Ныым взял и стал с интересом крутить ее в пальцах.
— Что есть этто?
— Тебе название или назначение?
— То и труггое.
— Название — пейджер. Тебя устроит? Назначение — связь. Между мной и тобой.
— Я не путту держать связь с вами.
— Будешь.
— Это шантаж?
— Это деловое сотрудничество. Мы с тобой образовали траст — компанию на доверии. В таких отношениях со мной лучшая твоя страховка. Своих сотрудников я берегу. Ты понимаешь?
— О да, понимаю. Я теперь русский шпион?
— Нет, эстонский дурак.
— Вы не любите эстонцев?
— Что значит «не любите»? У меня среди эстонцев есть друзья. Настоящие. Дружба народов — это, Ныым, всего только лозунг. Зато, я знаю, существует дружба людей. Не взирая на национальности. Есть среди эстонцев и немало дураков. Таких, как ты…
— Почему я дурак?
— Потому что позволил Железному повести себя на грязное дело. Мнение о себе ты можешь исправить. В момент, когда Железный назначит операцию, ты мне сообщишь.
— Если я не сделаю этто?
— Ты все правильно понимаешь, Ныым. И еще, как у нас говорят, «заруби на носу». Вернешься домой, можешь ненавидеть Россию и русских. Но под одеялом. Ни в коем случае не бери в руки оружие. Пойми, Россия не всегда будет терпеть ваши штучки. Ты меня понял? Да, вот последнее. Держи, — на открытой ладони Прасол протянул Ныыму пузырек с двумя таблетками. — Когда соберешься выйти из игры с Железным, выпей одну. Тебя начнет рвать. Откажешься от участия в стычке.
— Хотитте отравить?
— Ты все-таки дурак, Ныым. Впрочем, я дал тебе две таблетки. Выбери любую и проверь на собаке.
— Я возьму.
Пузырек исчез в кармане эстонца.
Вечером Прасола ждал приятный сюрприз.
— Можешь поздравить, — сказал довольным голосом Шарков, — мы обнаружили протечку.
— Кто?
— Прапорщик Липкин. Он приезжал в город и встречался с чеченцем Селимханом Имаевым. Нас на него вывел Белый, который из больницы от Зеленого приперся к Имаеву на ночевку.
— Ох, худо России, — задумчиво сказал Прасол. — Зажали ее с двух сторон великие державы — Чечня, Эстония. И Липкин посередине.
— По некоторым предположениям, Липкин продавал Имаеву боеприпасы. Завтра в хранилище начнется проверка.
— Каким образом начальник склада НЗ может быть в курсе дел комдива?
— Его жена — прапорщика Липкина — работает в секретной части штаба дивизии.
— Липкина надо брать до проверки хранилища.
— Не спугнем?
— Если правильно подойдем к делу — нет. Свяжись с прокурором.
На аэродроме десантной дивизии Шарков встретил Чумака. По трапу на бетонку спустился невысокий чернявый мужчина лет сорока, в кепочке с пуговкой, в зеленой куртке-встровке и коричневых ботинках с широкими носами. За ним два солдата вытащили на поле оружейный, добротно сколоченный ящик и большой брезентовый мешок.
— Товарищ Чумак? — спросил Шарков.
— Точно так, — отозвался приехавший. — Только, ради бога, не острите насчет Алана. Он мне ни брат, ни сват, ни седьмая вода на киселе. Я не заряжаю водопроводную воду, не лечу взглядом геморрои. У меня амплуа другое…
— Рад познакомиться, — протягивая руку, сказал Шарков. — Острить не в моем вкусе.
— Тогда мы сойдемся.
