— Да, но…
— Успокойся. Не нравится — пиши рапорт. Уволим запросто.
Гуляев понимал — Струков нашел возможность выговориться и теперь изливал душу.
— Есть же, в конце концов, кто-то такой, кто сумеет навести порядок?
— Не надо подталкивать общество к переменам. Не надо. Дайте мне дотянуть до пенсии, потом уж играйте во что хотите. После меня прокурором станешь ты. А я двину на покой.
— Не волнуйтесь, Василий Васильевич, дослужите. Еще не вечер.
Струков вскинул на майора умные, по-собачьи жалостливые и унылые глаза.
— Зря ты, Гуляев. Ты приглядись. В воздухе что-то носится… того и гляди…
— Придут красные?
— Никуда они не придут. Да, их старики ходят на демонстрации. Стучат ложками по пустым кастрюлям. Ты видел среди них молодежь? Нет, она стоит на обочинах и слушает, что ей играют плейеры. Это поколение, которое избрало пепси. На них майки с надписями «Чикагские быки», «Рейнджеры». Снаружи вроде бы безобидная хреновина, внутри — взрывчатка. Это армия бездельников с огромными аппетитами. Они хотят иметь «Мерседесы», коттеджи, ходить в казино, заводить по две-три бабы. Вон, даже в Госдуме ставят проект о многоженстве… И, поверь, если этот слой кто-то тронет, шухер будет огромный. Они сумеют отобрать то, на что у них горит зуб. Не отберут — сожгут и развеют. Тогда и наступит настоящий вечер. А пока мы его обречены ждать.
Струков замолчал. Отдышался.
— Ладно, Гуляев. Я понимаю, тебе хочется провернуть громкое дело. Утвердиться в собственном мнении. Получишь такое. Вот. — Струков взял тощую папку и бросил её на стол поближе к следователю. — Бери. Некий подполковник Хомченков из части, которой сам и командовал, вывез десять тысяч мин. Мало? Добавь десять тонн тротила в шашках. Впечатляет? Вот и проявляйся. Гарантирую — никто тебе мешать не станет. За дураком не стоят высокие покровители. Доведешь дело от «а» до суда. Гни, ломай, сажай. Выступи по телевидению. Заклейми. Покажи себя. Договорились?
— Что я должен написать в заключении по Каменскому арсеналу?
— Пиши так: данные экспертизы показали, что возгорание объекта произошло из-за попадания в хранилище удара молнии. Огонь перекинулся на склад боеприпасов. Произошел взрыв…
— И в это кто-то поверит?
— Почему нет? В Забайкалье был пожар артиллерийского склада. Удар молнии. Кто-нибудь слово сказал против? На Урале опять молния и опять склад боерипасов. Были протесты?
— Как же вписываются в эту версию два убийства?
— Виктор Петрович! Дорогой мой! Взрыв произошел от пожара. Пожар — от молнии. А убийствами пусть занимается уголовный розыск. Это не наше дело.
— Кто дал такую команду?
— Э-э… Ты прекрасно знаешь, кто в этой дерьмовой системе может приказать прокурорам.
— И вам не тошно?
— Знаешь, Виктор, все зависит от того, какие ты принял правила. У нас они свои. Я их знаю и по ним играю. Мне нужна пенсия. Ты покрутишься на этой сковороде и тоже примешь. Не лезть хе тебе в шахту? Верно?
— Разрешите идти?
— Давай. Все понял?
— Пойду писать заключение.
Над океаном блеснул раскаленный луч солнца, нашедший расселину в брюхатой серой туче. И сразу все вокруг посветлело, ожило.
В порту заунывно загудел и отвалил от пирса неуквюхий транспорт. Заколыхалась в бухте вода, расцвеченная разводами нефти.
«Фудзи мару» вышел в море.
На рейде, прикрывая вход в гавань, томился в одиночестве серый пограничный сторожевик. Он качнулся на волне, поднятой ржавым корпусом торговой японской посудины. Мичман, стоявший в рубке, проводил гостя безразличным взглядом.
Груз железа, опущенный в трюмы «Фудзи», был оформлен по всем правилам и теперь уходил за море. Куда? Это уже никого не касалось: таможня дала добро.
Тучи над океаном снова сгустились. Свежий ветер погнал по волнам пенистые барашки. Даль затягивала серая пелена тумана.
Провожавший судно китаец сунул руки в карманы и пошел к машине, которая ожидала его у ворот порта. Дело было сделано.
Чен Дусин улыбался. Было время, когда великий кормчий Китая председатель Мао Цзедун — Мао Джуси учил: «Винтовка рождает власть». А что рождает винтовку? Мао знал, но вслух об этом не говорил. Чен Дусин мог дать ответ: деньги. Большие деньги.
Значит, Мао лукавил. Власть рождает только деньги. Даже Россию, большую и странную, можно купить и продать.
Чен Дусин был уверен — её ему продадут.
Главное — уметь сторговаться. Он — умел. Всегда начинают с малого. Он — начал.
