жизнь. Это он осознавал с предельной ясностью. Вскинув автомат, Елизаров пустил очередь в Борцова.
Ощущение начавшегося боя Борцову принес не выстрел, сделанный им самим. Нажимая на спуск, он еще воспринимал обстановку как игру, затеянную Иконниковым. Будь по-иному, все могла бы решить первая очередь, сделанная прицельно. Вся «смена» стояла на открытом месте, целиком на виду, и окажись Борцов готовым к тому, что надо
Сделав первый выстрел, Борцов ожидал, что уж теперь-то появится Пашкин, законный разводящий, и объявит, что это была проверка, что теперь смена пойдет по правилам.
По-настоящему оценить ситуацию позволила очередь, выпущенная по посту Елизаровым. Он промахнулся, потому что Борцов давно и хорошо усвоил тактику смены позиции после каждого выстрела. Этому искусству его долго и старательно учил старший брат, обожженный Афганом. Поэтому, выстрелив, Борцов тут же сделал шаг в сторону и оказался за пожарной бочкой с водой. Одна из пуль чиркнула по металлу, вырвала из него клок, и струя воды, холодной, пахнувшей болотом, плеснула на штаны. И именно это вдруг
Появление Елизарова во главе смены. Чужая щекастая физиономия, мелькнувшая в свете фонаря, когда им взмахнул лжеразводящий. Наконец, злая очередь в ответ на требование остановиться — все свидетельствовало о нападении.
Краем глаза Борцов заметил мелькнувшие слева тени и понял — его обходят. Но это неприятное открытие не вызвало испуга. Наоборот, он почувствовал подмывающую волну азарта, какой испытывал мальчишкой, играя в войну. Борцов бросился на землю, больно ударившись коленом о камень. Не обращая внимания на боль, рывком перекатился по траве и направил автомат в ту сторону, где только что был Елизаров. Трассирующая строчка прошила темень леса. Борцов был уверен, что вот-вот вспыхнет прожектор на ближней, пятой вышке, и оттуда по налетчикам ударит пулемет Васи Рогатина. Но вышка, скрытая темнотой, молчала. Борцов не знал, что доверчивый Вася был убит пять минут назад, когда спустился с вышки по зову Елизарова.
Очередь, пущенная Борцовым, легла удачно. Одна из пуль попала Елизарову в ногу. Сперва ему показалось, что ударило по голени палкой. Сгоряча он пытался рвануться вперед, но нога не слушалась, и он упал. К нему подскочил Топорок.
— Что с тобой?
— Нога! Мать его в душу… Дай мне руку!
Топорок поморщился. Он представил, какую боль испытывает Елизар. Сам Топорок не терпел боли, оттого ходил со ртом, полным гнилушек, из которого воняло, как из помойки. Ах, жаль мужика! И никто не знает, сколько ему придется мучиться. Другу надо помочь. Он не должен стонать от страданий. Пусть замолчит. А молчат только мертвые.
Топорок нагнулся, приставил автомат к животу Елизарова и дважды нажал на спуск.
В то же мгновение луч прожектора пропорол тьму. Это Тимоха Янченко, часовой с северной вышки, осветил место, откуда слышались выстрелы…
Начальник караула прапорщик Василий Койда был из крестьянского рода — обстоятельный, работящий и спокойный мужик. В армию он пошел лишь потому, что работать в колхозе за мнимый трудодень и реальную бригадирскую благодарность сил и желания на оставалось. И вот уже двадцать лет Койда шел за армейским плугом, прокладывая невидимую борозду то по каменистой семипалатинской степи, где он служил на ядерном полигоне, то вел ее по кочкарникам Архангельской области, пока, наконец, не попал в тихое место, на базу «Буран».
Ни острым тактическим мышлением, ни жесткой решительностью прапорщик не отличался, но неожиданно для себя, едва раздались выстрелы на охраняемой территории, принял удивительно правильное решение.
В зоне стреляли! Эти звуки мгновенно связались в сознании Койды с тем, о чем говорилось на совещании перед разводом караула. Вот оно, нападение, состоялось!
Слабым местом, как считал Койда, могло оказаться караульное помещение. Две смены караула, запертые в домике, могут быть легко заблокированы и лишены маневра двумя автоматчиками. Поэтому, подав команду «Караул, в ружье!» и нажав кнопку тревожной сирены, прапорщик сразу же выслал наружу двух солдат. Отправляя, наставлял по отечески:
— Хлопцы, только не лезть на рожон. Как вышли из караулки — сразу залечь. Нам главное сохранить свободным выход. Вышли — залегли за трубы, ясно? Кто ни появится — к караулке не подпускать. Вернется смена — вызывайте меня. Чует мое сердце, это на них напали…
Наставления Койды сыграли добрую роль. Смерть Елизарова изменила планы нападающих. Было ясно, что операция сорвалась и вынести груз с территории не удастся. Оставалось уносить ноги. И Погосян приказал отходить. Боевики бросились к бойлерной, сохраняя надежду уйти по туннелю. И тут их остановил оклик:
— Стой, кто идет?!
Армяне, бежавшие впереди, ударили из автоматов. И тогда из-за бетонных труб, завезенных недавно на территорию техзоны для каких-то работ, полоснули в ответ два других автомата.
Путь к бойлерной был отрезан…
11
Озеро Сузок. Пост у причала
Рудик Морозов возвращался из похода в деревню выжатый, как лимон, но весьма довольный собой. Уж как ни старалась, как ни
Приблизившись к причалу, хитрый Рудик спрятался за ствол сосны, чтобы оглядеться. Самой большой опасностью для него было появление на посту проверяющего офицера, поэтому выходить из леса без разведки не следовало.
Его сразу насторожила распахнутая настежь дверь караульного домика. Казалось бы, мелочь, но именно она прозвучала предупреждением об опасности: открытая дверь выбивалась из привычного ряда явлений. Дело в том, что у озера круглые сутки вились тучи кровососов — мошек и комаров. Чтобы они не залетали в домик, форточка была затянута плотной сеткой, а дверь солдаты постоянно держали закрытой. Это правило соблюдалось куда точнее и более неуклонно, чем многие другие, записанные в уставы и инструкции: за пренебрежение им солдатам в полном смысле слова приходилось расплачиваться кровью.
Едва увидев распахнутую дверь, Рудик поначалу чуть было не заорал: «Эй, Валерка! Комаров душить сам будешь!» — но внезапная мысль удержала его от этого. Валерка всегда отличался особой аккуратностью и оставить дверь открытой не мог. Чтобы разобраться, в чем дело, стоило немного понаблюдать за постом. Как выйти на удобную для наблюдения позицию, Рудик знал хорошо. Тактику такого подхода солдаты выработали давно. Не доходя до караулки полсотни метров, сворачивали с тропки, спускались в овражек и шли по нему до дренажной канавы, которую в кои-то времена здесь прорыли мелиораторы. Из канавы, края которой поросли густым кустарником, можно было прекрасно разглядеть все, что творится на посту.
Сняв с плеча автомат, Рудик пересек опушку, нырнул в канаву и, согнувшись, стал пробираться к намеченной позиции. Неожиданно он споткнулся и упал. Из куста торчали чьи-то ноги, обутые в сапоги.
Поначалу Рудик хотел выругаться, решив, что Валерка вздумал подшутить и спрятался от него. Но мысль эта оказалась мгновенной, мимолетной. Она лишь сверкнула и тут же ушла, уступив место страшному по своей сути пониманию действительности. Слишком неестественной,
