внутрь.
Бортмеханик втянул трап, и вертолет взмыл вверх.
Андрей сидел у блистера и видел, как провалилась вниз, опрокинулась на бок земля и сразу уменьшились в размерах дома и деревья.
Вертолет заложил вираж, и перед Андреем открылась панорама Благородной Бухары, как этот город именовался во времена Бухарского эмирата. Будто на архитектурном макете, Андрей увидел вдалеке ансамбль Пои-Калян, медресе Мири-Араб, свечу минарета Калян, крепость Арк с мечетью Джами.
Иргаш, должно быть, проследил взгляд Андрея и увидел выражение его лица. Подтолкнул локтем.
— Красиво?
— Да, — ответил Андрей.
— Это красота ислама, — голос Иргаша был полон энтузиазма. — И мы наполним этой красотой весь мир.
Описав над городом круг, вертолет взял курс на северо-восток.
Они приземлились не в Коканде, а в стороне от него — в кишлаке Гумбаз. Здесь Иргаш пересадил Андрея в джип, передав его водителю Камалу, а сам полетел дальше.
Камал — хмурый узбек лет сорока, сухощавый, жилистый, выжаренный солнцем до коричневого цвета, — оказался крайне неразговорчивым. Он даже не счел нужным отвечать на вопросы Андрея, и тот, раза два попытавшись вызвать водителя на разговор, прекратил попытки.
В Коканде Камал остановил джип у чайханы, стоявшей под тенистыми кронами чинар над большим арыком. И впервые заговорил, причем на хорошем русском языке:
— Андрей, ты туда заходи и подожди меня. Еда, чай — все заказано заранее. Там, возможно, будет тот, кто захочет поговорить с тобой относительно дела. Я скоро вернусь.
— Идет, — согласился Андрей, изрядно вспотевший в машине.
В чайхане царили таинственный полумрак и удивительная для июня прохлада. Мощная японская сплит- система создавала в помещении благодатную атмосферу высокогорья.
Краснолицый узбек с обритой наголо головой поднялся с ковра навстречу Андрею. С минуту они молчали, глядя один на другого, потом узбек приложил ладонь к белой рубахе, обтягивавшей тугой живот, и склонил голову.
— Хош кельдиниз! Келин! — Добро пожаловать! Проходите!
Андрей знал, что церемония выражения взаимной приязни в жизни мусульман занимает особое место. Однажды, отвечая на вопрос о том, какое проявление приверженности к исламу является наилучшим, пророк Мухаммад сказал, что это стремление угощать людей и приветствовать тех, кого знаешь и кого не знаешь. В полной мере заслуживает благословения тот, кто соединил в себе три качества: справедливость по отношению к самому себе, привычку приветствовать всех людей и способность расходовать в бедности.
— Ас-салям алейкум ва-рахмату-Ллахи ва-баракатух. — Мир вам, милость Аллаха и его благословение, — сказал узбек.
Андрей приложил левую руку к груди чуть пониже сердца, склонил в легком поклоне голову и ответил:
— Ва-алейкум ассалям ва-рахмату-Ллахи ва-баракатух! — И вам мир, милость Аллаха и его благословение!
Андрея нисколько не удивило, что его узнали сразу без какого-либо труда. Да и чему удивляться — в чайхану на окраине, лежащую в стороне от туристических маршрутов, вряд ли часто заходят европейцы.
И все же узбек спросил.
— Вы Андрей?
— Да, уважаемый.
— Очень приятно.
Узбек протянул руку.
— Здравствуйте еще раз. Меня зовут Ибрай.
Андрей пожал его сухую ладонь с вежливой мягкостью: в церемонию приветствия не входит демонстрация силы, а лишь проявление воспитанности, доброжелательности и благочестия.
— Вам надо покушать, уважаемый, — Ибрай говорил по-русски удивительно чисто. — Вам придется долго ехать.
— Куда? — спросил Андрей.
— Не беспокойтесь, куда надо я вас довезу сам. Хорошо. На машине. И доставлю назад, сюда.
— Разве не вы должны говорить со мной?
— Благослови Аллах, уважаемый. Я только скромный исполнитель воли сильных мира сего… Садитесь, пожалуйста. Вам будет удобно на ковре?
— Спасибо, удобно.
Андрей опустился на пол и сел, подогнув под себя ноги.
Ибрай в это время обернулся в сторону чайханщика, стоявшего в стороне, и ловко щелкнул пальцами.
Легко ступая по ковру босыми ногами, чайханщик тут же принес и поставил перед Андреем еду.
Суп лапша, поданный в большой глубокой миске — кисе — был щедро сдобрен пряностями и приятно обжигал рот. Плов, возвышавшийся на плоском блюде островерхой горкой, оказался отлично приготовленным. Уста-пловчи — мастер плова, работавший в чайхане, заслуживал высших похвал.
Андрей заканчивал пить чай, когда за окнами чайханы раздался противный ноющий звук милицейской сирены.
Тут же неслышно к нему приблизился Ибрай. Присел на корточки. Заговорил быстрым жарким шепотом:
— Андрей, сейчас нужно уходить. Милиция проводит облаву, а вам это ни к чему.
Действительно, подставляться милиции, не имея ни документов, ни денег, было бы безрассудно.
— Как можно уйти?
— За кухней выход в сад. Там прямо по дорожке до калитки в заборе. На улице буду я с машиной.
— Рахмат, — сказал Андрей. — Спасибо.
Он быстро встал и двинулся к двери, из которой в общий зал выносили еду и откуда тянуло аппетитными ароматами узбекской кухни.
Он приоткрыл дверь и оказался в пустом темном коридорчике. Тут же, накрыв ему голову старым одеялом или какой-то попоной, руки нескольких людей спеленали, опрокинули, подхватили, подняли и поволокли его куда-то.
При этом не было произнесено ни слова. Нападавшие лишь громко пыхтели, управляясь с живым человеком, который не думал сдаваться без боя, дергался, брыкался и извивался в крепких чужих руках.
Когда человек попадает в переделки раз за разом, он начинает соображать быстро и четко. Андрей оценил случившееся почти сразу. Чтобы убить его, нападавшим особых хитростей не потребовалось бы: удар ножом под лопатку, тычок шилом в бок — и аут. Однако этого никто не сделал. Значит, он им был нужен живой, и вероятность того, что, протащив какое-то расстояние, они попытаются его ухондошить, Андрей сразу исключил. Это соображение несколько успокаивало, но радовать не могло. Если он кому-то потребовался живым, значит, от него попытаются что-то узнать. Поэтому, что бы он ни говорил, на веру брать не будут. Чтобы убедиться, говорят им правду или нет, его будут пытать. А это может оказаться куда более неприятным, чем мгновенная смерть.
Теперь ему надо было просчитать, кто его прихватил и зачем. Первая мысль — это туркменские лачины — боевые соколы спецслужбы туркменбаши или те, кого они сумели нанять здесь, на территории Узбекистана.
Ткань, наброшенная на голову, дышать Андрею не мешала. Но ее, перед тем как пустить в дело, не вытрясли, и пыль, попадая в нос, заставила его несколько раз громко чихнуть.
Похитители в полном молчании подтащили Андрея к машине и, слегка качнув, забросили в кузов. Судя по тому, что он ударился ребрами о металл, стало ясно — его погрузили в пикап. Четверо сопровождающих
