— Значит, если я застрелю дикого зверя, то имею право снять с него шкуру? Как ты насчет этого, Кара?
— Гы-ы, — прогудел Кара, не скрывавший удовольствия, и поиграл ножом под носом у главаря.
— Погоди, может, у него есть людское имя?
— Есть, — поспешил на помощь Кумисбаев. — Он Нурислам.
— Нурислам?! — Иргаш обернулся к Андрею. — Скажи, как это будет по-русски?
— Свет ислама, — перевел Андрей.
— Бокбай! Ты грамотный человек. Скажи, может разбойник, который посягнул на деньги, которые призваны служить вере, жить дальше с таким именем? Может или нет?
— Я не знаю, амер. — Кумисбаев впал в истерику. Он знал, что даже если в живых останется хотя бы один рэкетир, ему не жить. Его зарежут, застрелят, задавят машиной, повесят, но никогда не простят.
— Умолкни! Скажи ты, Кара, какой приговор вынесет суд шариата подлому вору?
— Отрубить руку, — ответил Кара и потер ладони, ожидая, что это поручат сделать ему.
— Руку — слишком сурово. Он собирался стрелять в воинов ислама? Это нехорошо. Кара, сделай так, чтобы грешник не мог повторить ошибки.
Кара схватил правую руку Нурислама, вытянул, прижал к забору и резко рубанул по его большому пальцу ножом.
Хрясь!
Андрей впервые в жизни услыхал треск разрубаемой живой кости. И тут же раздался дикий вопль, полный боли и ужаса.
Молодой парень с нахальной мордой, обычно глядевший на людей, к груди которых приставлял ствол пистолета, с превосходством, вдруг понял страшную истину. Ту, которую емко сформулировала восточная мудрость: «Не хвались собственной силой, всегда найдется кто-то сильнее тебя».
Сколько раз Аю вершил расправу над теми, кто отказывался отстегивать ему свои кровные, трудом заработанные денежки, и вот теперь за попытку повторить много раз удававшийся трюк, ему отбивали охоту тянуть руки к чужому добру.
Аю с отрубленным пальцем толкнули в угол забора, потом снова заставили встать на колени. Кто-то швырнул ему замасленную тряпку.
— Завяжи руку!
— Давай следующего!
К забору подтащили еще одного казаха. Тот всячески сопротивлялся: не переставлял ноги, кулем повис на руках тех, кто его тащил.
Кара схватил парня за руку, оттянул большой палец и взмахнул ножом.
Хрясь!
Парень заорал так громко и так отчаянно, что все невольно вздрогнули.
Воспользовавшись секундным замешательством, один из пленных, до того казавшийся испуганным и сломленным, прыгнул на Андрея, стоявшего у ворот, схватил его за горло крюком левой руки, в правой тут же сверкнуло лезвие неизвестно откуда появившегося ножа. Он хищно оскалил зубы, приставил острие к подбородку Андрея и закричал по-русски:
— Дорогу! Или я его убью!
По габаритам противник оказался мельче Андрея и потому весь укрылся за его спиной, только из-за плеча выглядывала круглая голова с коротким черным чубчиком и большими безумными глазами.
— Не стрелять! — приказал Кашкарбай своим. — Пусть идет! Дорогу ему.
Моджахеды отодвинулись от ворот, и во дворе произошло некоторое движение.
Андрей понимал, что ничего не может сделать. Предплечьем противник сильно давил ему на горло, не позволяя нормально дышать, а в подбородок колол острый нож. Так они вдвоем и пятились к двери.
И вдруг нажим на горло ослаб, а нож зазвенел, упав на пол.
Андрей рванулся из чужих рук, но они его уже и так не держали.
Судьбу неудачливого рэкетира решил Кашкарбай. Пользуясь тем, что неожиданное движение людей по двору на миг отвлекло всех, он метнул нож.
Широкое лезвие чуть скользнуло по правой щеке Андрея и вонзилось точно в левый глаз рэкетира.
Придя в себя, Андрей подошел к Кашкарбаю, который вытирал кровь с ножа старой газетой.
— Спасибо, Кашкарбай, — Андрей протянул ему руку.
Узбек посмотрел на нее с безразличием и своей не протянул.
— Не благодари. Пока ты служишь делу Аллаха, я тебя защищаю. Будет иначе, мне до тебя дела нет.
Двух отрубленных пальцев и одного убитого бандита хватило, чтобы убедить всех остальных в бессмысленности вести сделку с позиции силы. Иргаш отсчитал деньги и передал их Кумисбаеву. Посмотрел на Аю, который все еще сидел в углу, стонал и тряс рукой.
— Кто оплатит тебе бюллетень, решите сами.
Погрузив под присмотром боевиков буровую технику на трейлеры, экспедиция оставила базу. Их никто не преследовал.
В машине Андрей заговорил с Иргашем:
— Я сожалею, эфенди, о происшедшем, но не могу не заметить, что говорить о мусульманском единстве очень трудно.
— Вы правы, мастер. Но разве мы этого не предвидели? Разве меры, которые были приняты заранее, не помогли осадить этих отступников? Что касается будущего, то оно потребует от нас немалых усилий. Мы исправим блудных сынов ислама, испорченных советским строем. Слава Аллаху, который не оставил нам понятия демократии. Это выдумка неверных. Мы позаимствуем многое у талибов, которые быстро и эффективно утвердили законы шариата в Афганистане. Да, будут жертвы, но цель их оправдывает. Люди быстро поймут, что регулярно молиться куда полезнее, чем остаться без головы, что следовать закону проще, нежели попасть на кладбище. Так все само собой и встанет на нужные места.
Ранним утром, выехав из Туркестана, колонна двинулась на северо-восток в сторону Ачисая, чтобы по тесным горным дорогам через хребет Кара-Тау прорваться в просторы пустыни Муюнкум и бескрайние степи Бетпак-Далы.
Впереди двигался джип, в котором ехали Иргаш и четверо моджахедов из его основной боевой группы. За ними тянулись три трайлера с буровой техникой. Между вторым и третьим ехал джип с четырьмя вооруженными боевиками. Замыкал караван еще один внедорожник. В нем находился Андрей и боевик, которого он отобрал на роль рабочего буровой установки.
Когда колонна свернула с главной дороги и взяла курс в горы, шоссе узкой лентой втянулось в ущелье, которое с обеих сторон стискивали крутые мрачные плечи скал.
У ближайшего поворота, завидев издали приближение машин, на осевую линию, помахивая полосатым жезлом, неторопливо вышел милицейский офицер в ладно подогнанной форме.
Застыв на середине дороги, лениво левой рукой вскинул жезл над головой. Правую руку он держал на кобуре, висевшей на поясе у самой пряжки.
Колонна притормозила и остановилась.
Дверцы головного джипа распахнулись, Андрей не поверил своим глазам. На дорогу выскочили четыре моджахеда из команды Иргаша в форме армии Казахстана, все как один в офицерских погонах, с укороченными автоматами Калашникова в руках. Они встали полукругом перед майором милиции. Тот явно не ожидал такого оборота, опустил жезл и снял руку с кобуры.
Только потом из машины наружу выбрался Иргаш. Он был одет в замшевую дорогую куртку, в бриджи цвета хаки, в коричневые сапоги. В левой руке Иргаш держал стек, которым то и дело постукивал по голенищу.
Он приблизился к майору:
— Директор турецкой фирмы «Турансу» доктор Садилкар-оглу. С кем имею честь? Представьтесь. И покажите документы.
Готовясь к встрече с экспедицией, майор предусмотрел разные варианты возможного разговора. Он был готов услышать все — возмущенный наступательный крик руководителя экспедиции, либо заискивающий испуганный лепет с предложением откупиться. И любой из этих вариантов сулил успех. К тому, что
