Впереди показались избы, глухие, темные, без единого огонька. Въезд в деревню, единственную улочку, по обеим сторонам которой и выстроились Шаршки. Знакомое место. Скоро изба бабы Насти, от которой я помню каждый ухаб.
Дождь припустил. Дворники справлялись с каплями, но разогнать ручьи не могли. Не успевали. Быстро, все происходит слишком быстро, я не поспеваю.
Черная деревня, черная дорога, черное небо. И я в пути.
Струи теперь падали почти отвесно, лучи фар упирались в дождь, но я двигался вперед. Немного, осталось совсем немного.
Показалась знакомая изба. Из открытых ворот выбежал кто-то, выбежал и остановился посреди дороги, не объедешь. А по сторонам, высвеченные светом фар, остальные. Успели добраться. Напрямик. Четверо, пятеро, не сосчитать.
Стоявший посреди дороги не отворачивался, не заслонялся от света. Просто стоял.
Загородить собой дорогу — не лучший способ останавливать машину. Тем более ночью. Тем более, такой ночью.
Я посигналил. Сигнал у меня громкий, ревун. Стоявший не посторонился, только поднял голову. До этой секунды я сомневался, теперь — нет. Не сбавляя скорости, непрерывно сигналя, я продолжал ехать прямо. Мне некуда сворачивать.
Другие, те, что у забора, подобрались, готовясь. Ждут, когда я остановлюсь…
Удар оказался совсем легким, почти неощутимым. Тело отлетело вперед, затем хрустнуло под колесом, или мне просто показалось, что хрустнуло. Машина чуть качнулась, выезжая на дорогу, ведущую в Глушицы.
То, что я видел, было уже не Петькой. По крайней мере, не тем Петькой, которого я знал. Я уговаривал себя всю дорогу домой. Длинную дорогу, слишком длинную для одного человека. Если в сбитом мной и оставалось частица человека, частица прежнего Петьки, то для нее я совершил благо.
Заехав к себе во двор, я вылез из кабины, мокрый, уставший, испуганный. Включил свою прожекторную батарею. В ярком, слепящем свете осмотрел бампер. Дождем смыло многое, но и оставшегося хватило, чтобы утвердиться в собственной правоте.
Я все сделал правильно. Все, что мог. Мне предстоит убеждать себя в этом все жизнь. Возможно, совсем недолго.
У дяди Кости загорелся свет. Я видел, как распахивается окно, кто-то выглядывает наружу. Чужой и незнакомый человек, но мне безразлично. Заметив меня, он машет рукой, но молчит, потом отходит в глубину дома.
Громко звонит телефон. Мой телефон. Вместо того, чтобы пойти и поднять трубку, я сажусь на крыльцо и жду, когда он умолкнет. Жду тишины, покоя.
А он всё звонит и звонит.
