отказываться нет смысла. Семен и не отказался, рассчитывая, что Ветка присмотрит за обстановкой и не позволит всадить ему нож в спину. Сначала три пожилые женщины молча его раздели, вымыли ему ноги в кожаном корыте и, уложив на шкуры, принялись протирать его тело чем-то вроде мочалок или губок, смоченных каким-то травяным настоем с резким, но приятным запахом. Потом старушки ушли и появилась… Ну, в общем, появилась дама помоложе.
Надо сказать, что местные дамы, которых Семен видел лишь мельком, впечатления на него не произвели. Они, правда, были чуть более рослыми и поджарыми, чем женщины лоуринов, но до европейских стандартов XX-XXI веков им было далеко. Эта же – появившаяся в шатре Ващуга – в отличие от всех остальных, была… блондинкой! Причем, конечно, натуральной. При росте, наверное, около 180 см пропорции у нее были порядка 150x100x150. Правда, длину ног оценить было трудно, да и лицо малость подкачало – грубоватое и неженственное, оно больше было бы под стать мужчине. И тем не менее… Ну, бывает у женщин такой период в жизни, когда гормоны… Или что-то там еще… В общем, особь противоположного пола, пребывающую в таком состоянии, мужской глаз замечает даже в толпе – непонятно по каким признакам.
Так вот, эта красотка явилась обнаженной по пояс и с распущенными волосами. Явилась она, значит, и принялась делать Семену массаж. Точнее, эти манипуляции с его телом он воспринял как массаж, хотя, наверное, это было некое ритуальное действие. Производила она его вполне профессионально и, кажется, со вкусом. К тому же в конце процедуры от нее начали исходить некие… м-м-м… флюиды. Впрочем, расслабиться и получать удовольствие, к сожалению, Семену мешали сразу три обстоятельства.
Во-первых, широко раскрытые глаза Сухой Ветки, которыми она смотрела на данную сцену. Эти ее глаза явно излучали нечто – и вовсе не то, к чему Семен привык за время знакомства. Во-вторых, приходилось слушать обстоятельный, длинный и, казалось, специально запутанный рассказ хозяина. Создавалось впечатление, что даже с обостренной памятью запомнить все эти «имена-фамилии-явки» просто невозможно. Оставалось лишь пытаться ухватить самую суть, а это было совсем непросто. И наконец третье обстоятельство: все это очаровательное действо происходило под аккомпанемент стенаний и воплей, доносящихся снаружи. Там женщины оплакивали погибших.
Тем не менее к концу процедуры Семен пришел к выводу, что переворачиваться на спину ему неприлично – не настолько близко он знаком с хозяином, чтоб демонстрировать ему… Да и неизвестно, как это понравится Ветке. «Скорее всего, совсем не понравит: ся, – решил Семен. – Столь явный интерес к 'чужой' женщине может вызвать у нее… Скажем так: непредсказуемую реакцию».
– Кто такая? – поинтересовался Семен, когда блондинка удалилась.
– Тимона, – довольно усмехнулся Ващуг, наблюдая за неловкими попытками гостя одеться.
– Сам вижу, что Тимона, – сварливо пробурчал Семен. – Я, между прочим, спросил «кто такая?», а не «как зовут?». Только объясняй внятно, а то у вас тут с этим родством черт ногу сломит!
– Черт – это твой дух-хранитель? Разве духи ломают ноги?! Впрочем, тебе виднее… Так вот: Тимона – дочь самого Нишава и жена Ненчича. Точнее, теперь – вдова.
– Как интересно! – изобразил любопытство Семен. – Почему же она участвует в приеме гостей, если эти гости, вместе с хозяином, оставили ее вдовой?
– Видишь ли, – мелко засмеялся Ващуг, – через нее имазры должны были породниться с укит-сами, точнее, с их главой – великим Нишавом. Однако за два года она так и не смогла забеременеть и теперь должна вернуться к отцу – он уже прислал за ней людей. Только мы избавили Нишава от позора – Ненчич покинул этот мир, и Тимона стала моей женщиной.
– И теперь у тебя есть два года на пробу сил? – ехидно поинтересовался Семен и подумал: «Получается, что бесплодие здесь является бедой не женщины или ее мужа, а ее отца, предоставившего, так сказать, некачественный товар. Или иначе: его предложение о породнении и дружбе как бы тем самым отвергнуто. Такое вообще-то у некоторых народов моего родного мира бывает. Только тут, конечно, все замыкается на духов и демонов. Кроме того, в стойбище, оказывается, присутствуют люди этого пресловутого Нишава. Или их уже прикончили?»
– Слушай, Ващуг, а не из-за нее ли ты поссорился с Ненчичем?
– Он считал, что причиной его бессилия является мое колдовство, и хотел моей смерти.
– Это, наверное, потому, что ты хотел его власти, да? А ты, на самом деле, ничего такого не хотел, и твое колдовство тут совершенно ни при чем?
– Как тебе сказать… – ухмыльнулся Ващуг.
– Все с тобой ясно! – рассмеялся Семен. – Я правильно понял, что здесь находятся люди Нишава?
– Правильно.
– Они до сих пор живы?!
– Как можно, Семхон! Смерть «сына» великого Посланца повлечет за собой… В общем, ни один клан не желает иметь своими врагами укитсов. Их больше, чем имазров и аддоков вместе взятых, они воинственны и не прощают обид.
– Ну, разумеется, – вздохнул Семен. – Кто ж здесь их прощает?! Вот только не пойму я: что может помешать им сбежать, добраться до этого Нишава и рассказать, что имазры от него отреклись?
– Ну, во-первых, – хитро заулыбался Ващуг, – нет никакой уверенности, что Нишав будет рад это услышать. Никто не знает, как он поступит с теми, кто привезет ему дурную весть. Согласись, что такая весть метит своего носителя скверной – и очень сильной.
– Соглашусь, – сказал Семен, – но, по-моему, ты что-то не договариваешь, а?
– Видишь ли, Семхон, – новый глава имазров говорил с некоторым самодовольством, – так получилось… В общем, за Тимоной приехал ее «брат» Ванкул, но так получилось…
– Что, духам было угодно, чтобы они… Неужели кровосмесительная связь?! – осенило догадкой Семена. – Неужели нарушение закона Крови?! Кошмар! Какой разврат! Это как же они дошли до такого?!
Хозяин вздохнул с наигранной скорбью, и Семен ему подмигнул:
– Как же они исхитрились?! Ведь в стойбище все на виду, все всё про всех знают, а муж, наверное, даже не догадывался, да? Где может укрыться влюбленная парочка? Не в степи же…
Ващуг ничего не ответил и даже не кивнул, но промолчал и улыбнулся очень многозначительно. Семену пришлось изрядно поднапрячь мыслительные способности, чтобы осознать ситуацию. Вроде бы это удалось, и он обратился к Сухой Ветке на языке лоуринов:
– Ты обещала мне помогать, моя птичка, вот и помогай! Когда мы будем уходить отсюда, произнеси речь. Говорить можешь что угодно, они все равно не поймут, лишь бы слова были, ладно?
Ветка кивнула, и Семен продолжал вести светскую беседу. Ничего важного он больше не узнал, за исключением того, что где-то западнее обитают люди клана аддоков (вероятно, их стойбище Семен и Хью видели зимой), который возглавляет некто Дан-кой. С его стороны можно ожидать неприятностей, поскольку с покойным главой имазров главного ад-дока связывает какое-то родство. Все это звучало так туманно и неопределенно, что Семен решил не засорять себе мозги неактуальными проблемами и сосредоточиться на исполнении финальной сцены. Получился целый спектакль, правда короткий.
Сухая Ветка:
– Семхон, эта белобрысая баба так на тебя смотрела, что я ее чуть не убила!
Семен (переводит):
– Женщина-воительница благодарит Ващуга за гостеприимство.
Сухая Ветка:
– Если она еще раз до тебя дотронется я… я ей руки отрежу! Ладно бы была из своих, а то чужая, побитая, а выпендривается, как будто она здесь главная!
Семен (переводит):
– Женщина-воительница приглашает в гости жену хозяина – таков обычай. Она должна разделить трапезу с нашими женщинами. Они будут ждать ее сегодня вечером.
Ващуг (удивленно):
– Это большая честь, но, к сожалению, наши женщины не могут посещать чужие жилища в одиночку.
Семен (переводит):
