Но недолго музыка играла. За дело взялся генерал Слащев. С 10 по 12 сентября он нанес по махновцам ряд мощных ударов и изрядно их потрепал. В итоге они оказались прижатыми к Умани, где стояли петлюровские войска. Пришлось вступать с ними в переговоры. Махно интересовали не столько совместные военные действия, сколько возможность получить у «незалежников» боеприпасы и оставить у них раненых.
Договоренность была достигнута.
«Махновцы заняли общий с армией Петлюры фронт в 44 километра у Умани. 20 сентября Петлюра подписал политический договор с махновскими представителями. По этому договору махновцам запрещалось проведение анархистской пропаганды в частях петлюровской армии и на землях, ею контролируемых. Махно была обещана автономия 'махновского района' после общей победы над врагами. В оперативном отношении Махно обязывался согласовывать свои стратегические планы со штабом Петлюры. На 26 сентября была назначена встреча Махно и Петлюры в Умани, которая так и не состоялась из-за захвата Умани «белыми» и постоянных боев на махновском фронте».
(В. Савченко)
Впрочем, Махно не поступился принципами. Его культпросветотдел опубликовал листовку «Кто такой Петлюра?» Под изложенными там идеями мог бы подписаться любой большевик.
Как видим, махновские формирования отнюдь не напоминали «банды». У него имелся штаб, Реввоенсовет, культпросветотдел — все «как у взрослых». Конечно, организация его армии была весьма рыхлой — но и у остальных, включая белых, дело обстояло немногим лучше. По крайней мере, с «незалежниками» он находился примерно на одном уровне.
…Из союза с петлюровцами особого толка не вышло. Подробно о самостийниках будет рассказано в своем месте, а тут стоит только отметить, что они в тот момент сражались с красными и отнюдь не рвались воевать еще и с белыми. Поэтому при приближении Слащева ребята Петлюры тут же оставили Умань — и махновцы оказались в окружении. Казалось бы, их песенка спета. Но Гражданская война была обильна на разные неожиданности. Время от времени удивляли все. Теперь настала пора Нестору Махно показать класс — и он показал.
Бой разразился 26 сентября и длился два дня. Путем хитрых маневров батька сумел обмануть и запутать даже такого военачальника, как Слащев. (Впрочем, у того было плохо с конницей — то есть маневрировать труднее.) А потом махновцы сделали то, чего от них никто не ожидал — ударили прямо в лоб. Схватка была отчаянная — повстанцам противостоял элитный 1-й Симферопольский офицерский полк. В нем насчитывалось всего 250 человек, но это были бойцы высшего класса, каждый стоил пятерых. В итоге «черные» прорвались, а полк был уничтожен практически полностью.
Вот как описывает финал боя полковник Альмендигер, один из немногих выживших офицеров:
«Из наших шести рот оставалось не более сотни людей. Мы увидели колонны, идущие нам навстречу, мы думали, что это наши: внезапно они развернулись в цепь и стали забрасывать нас гранатами… Последние 60 человек под командованием капитана Гаттенбергера, командира 2-го батальона, развернулись в цепь и попытались достигнуть ближайшего леса. Но им это не удалось. Они еще раз отбили налет кавалерии, расстреляв последние патроны, но были скошены из вражеского пулемета. Те, кто еще остался в живых, были зарублены. Капитан застрелился. Пленных не было».
Затем махновцы погрузили свою пехоту на тачанки и повозки и спешным порядком двинулись на восток.
Для белых это оказалось тяжелым ударом, но не все было потеряно. Как отмечал Слащев — при правильно организованном преследовании махновцев можно было дожать.
Но белогвардейское командование решило иначе. Слащева отправили разбираться с Петлюрой, хотя самостийники ему были, что называется, на один зуб. А на Махно бросили других, которых его хлопцы раскатали без особого напряжения.
Кстати, в отличие от других, снобски настроенных белых генералов, Слащев умел делать выводы.
«Ему (Махно) надо было отдать справедливость… в умении быстро формировать и держать в руках свои части, вводя даже довольно суровую дисциплину. Поэтому столкновения с ним носили всегда серьезный характер, а его подвижность, энергия и умение вести операции давали ему целый ряд побед над встречавшимися армиями.
…
Махно вовсе не боится окружения, а даже сам на него напрашивается, действуя в таких случаях своими свободными от окружения отрядами конницы на тыл противника… К моменту же тактического окружения, если ему до этого еще не удалось нанести поражение противнику, он выбирал один из подходящих отрядов окружавшего его врага и, напав на него всеми силами, прокладывал себе дорогу…»
Заметим, что Антонов на Тамбовщине действовал примерно так же — с поправкой на лесной характер местности.
…А вот другим белым генералам было очень обидно. В белогвардейских штабах появилась даже легенда, что якобы в штабе махновцев заправляет некий Клейст, полковник германского генерального штаба.
Да что там! Стоит почитать «Очерки русской смуты» Деникина — там о махновцах говорится сквозь зубы. Оно конечно. Что побили красные — так, во-первых, «их было много больше», а во-вторых, у большевиков в штабах сидели царские офицеры. Не так обидно. А вот в махновском руководстве бывших офицеров не было. Вообще. Хотя, к примеру, у Антонова они имелись.
Надо сказать, что с махновцев довольно быстро слетала анархическая мишура. Анархисты «по жизни» всегда были склонны к некоторой театральности. Вот и они первоначально носили длинные волосы, наряжались в различные причудливые костюмы, и так далее. К примеру, один из самых знаменитых махновских командиров, Федор Щусь, щеголял в парадном гусарском мундире. Да и самого батьку на некоторых фотографиях мы видим в какой-то длиннополой одежде, напоминающей дворянский костюм XVI века (возможно, из гримерки какого-нибудь театра позаимствовал). Но война в XX веке не терпит никакой показухи, особенно такая война. Длинные волосы — это гнездо для вшей. Вычурные одежды не слишком удобны в носке, зато по их обладателям очень хорошо целиться. Так что со временем бойцы приобретали все более обычный для того времени военный вид — френчи, портупеи и так далее. Да и со свободой личности было все хуже. Батька закручивал гайки.
Тем временем Махно начал свой знаменитый рейд, о котором уже упоминалось в главе, посвященной Деникину За десять дней его отряды прошли 600 километров, громя белые тылы. Противопоставить им было просто некого. Гарнизоны в городах стояли смешные — так, в Кривом Роге имелось 50 человек, в Херсоне — не больше 150 офицеров. И, кроме того, им ничего о махновской лавине не сообщили! Многие полагали, что махновцы — это прячущиеся по лесам остатки разбитых красных отрядов или какие-то местные бунтующие крестьяне. В конце концов Махно стал угрожать Таганрогу, чем вызвал в ставке белых форменную панику и вынудил снимать части с фронта.
26 октября Махно взял Екатеринослав.
«И, в буквальном смысле слова разметав в разные стороны войска начальника обороны Екатеринослава, овладел этим городом с налета… После этого екатеринославского боя начальник его района был смещен ставкой, а части остались пассивно стоять против Екатеринослава. Махно не беспокоил стоящих за Днепром, а занялся овладением районом».
