столкнулся с проблемой. Людей не было!
Тут надо пояснить. В те времена до всеобщей воинской повинности еще не додумались. В армию набирали так: из определенного числа молодых людей призывного возраста брали одного. И этих новобранцев предстояло обучать. Так вот, с молодыми людьми выходила напряженка. А нарушать подобный порядок даже бесцеремонному Наполеону в голову не приходило. Надо было выкручиваться. Еще из России он послал распоряжение провести досрочный набор. Задействовав при этом и формирования национальной гвардии (нечто вроде нынешних внутренних войск). В общем, кое-как разобрались, но становилось ясно, что «кувшин показывает дно».
Кстати, если уж речь зашла о рекрутских наборах. Многие специалисты утверждают, что именно «благодаря» наполеоновским войнам среди французов даже до сих пор крупных мужчин меньше, чем среди других европейцев. Кого брали в армию? Самых высоких и здоровых. Вот генофонд и оскудел…
Так или иначе, армия вновь была создана. Наполеон учел и опыт кампаний в Испании и России. Война, судя по всему, должна была идти на территории «союзных» немецкий государств, население которых император лишний раз злить не хотел. Поэтому теперь армия располагала достаточными средствами, чтобы не отнимать у населения продовольствие и фураж, а платить за все золотом.
В начале мая 1813 года Наполеон встретился с русско-прусскими войсками в Саксонии. Казалось, все пошло по-старому, как это было до 1812 года. Союзные войска потерпели поражение в двух битвах (Кутузова у русских уже не было, он умер незадолго перед началом кампании). Это не было разгромом, да и французы понесли серьезные потери. И все же… Французский император вновь демонстрировал свою хватку. Он вполне мог полагать, что фортуна, отвернувшаяся от него в России, снова стала к нему благосклонна. Это только укрепило его в желании не уступать ни пяди. Австрийский министр иностранных дел Меттерних, который всю эту кампанию бегал в качестве посредника между воюющими сторонами, предложил ему «вечный мир». С условием кое-чем поступиться. В ответ на это Наполеон произнес замечательную фразу:
— Вы хотите удить рыбку в мутной воде. Нельзя приобретать провинции, проливая только розовую воду… Да, если вы хотите получить от меня эти земли, вам придется проливать кровь.
Дальше пошло в том же духе. Опять сражения, в которых Наполеон неизменно побеждал. Во время одной из битв маршал Дюрок после разговора с Наполеоном с грустью обронил:
— Вот он теперь опять одерживает победы после неудач; это и был бы как раз случай воспользоваться уроками несчастья. Но вы видите. Он не изменился. Он ненасытно ищет битв. Конец этого не может быть счастливым…
Так случилось, что именно это были последние слова старого боевого товарища Наполеона, одного из тех, кому император продолжал доверять. Ядро, чуть ли не последнее в утихающей битве, ударило в дерево — как раз между Дюроком и императором. И отрикошетило в Дюрока.
Суеверного Наполеона потрясла эта смерть. Он машинально опустился на пень и долго сидел на нем без движения…
2. «Смерть приближается к нам»
В одной из бесед с Меттернихом Наполеон так объяснил свое упорное нежелание идти на уступки:
— Ваши государи, рожденные на троне, не могут понять чувств, которые меня воодушевляют. Они возвращаются побежденные в свои столицы, и для них это все равно. А я солдат. Мне нужна честь, слава, я не могу показаться униженным перед своим народом. Мне нужно оставаться великим, славным, возбуждающим восхищение!
Красивая фраза. Как и многие другие, сказанные Наполеоном в присутствии большого числа свидетелей. Талантливый актер, он понимал, что говорит для истории. Что его слова будут потом долго и много цитировать. Только эти слова вряд ли что-то объясняют в столь бескомпромиссном поведении Наполеона в 1813 году. Славы он уже приобрел на три жизни.
Он не мог не понимать, что балансирует на самом краю. Да, Наполеон все еще побеждал. Но война вступила в иную фазу. Его нынешние победы — это был не Аустерлиц. Они не приносили коренного перелома. Зато уносили жизни его солдат. Наполеон не привык их жалеть, но людские ресурсы Франции заканчивались. А русские… У них с этим делом все было в порядке. Войну «на измор» у России еще никому не удавалось выиграть.
Беда была не в ослаблении военного гения Наполеона. Наоборот. Как отмечали его приближенные, некоторая вялость, ослабление стратегического таланта наблюдались у императора во время кампании 1812 года. Теперь энергия вернулась. А вот солдаты были уже не те. Как уже говорилось, успехи Наполеона были основаны на умении подбирать не только маршалов, но и капралов. Да только где они, его старые, испытанные в боях солдаты? Нет их! Наскоро обученные новобранцы — это было уже не то. Призывать приходилось уже подростков. Что же до солдат из вассальных немецких стран, то они дезертировали сотнями.
Если отмести разговоры о славе, то с практической точки зрения стремление не уступить ни пяди было уже абсолютно бессмысленно. Было очевидно, что континентальная блокада с треском провалилась. Созданная с таким трудом империя начинала разваливаться. Когда в середине 1813 года в войну вступила Австрия, союзники получили уже серьезное превосходство в силах. А ведь, как охают многие историки, Наполеону тогда можно было поступиться совсем немногим — и все было бы хорошо. Что же стояло за решительным нежеланием его идти на компромиссы? Ведь так он себя не вел никогда до этого. Тупое упрямство игрока, верящего в свою «звезду»?
Но есть и еще одно объяснение.
Уже на острове Святой Елены Наполеон обронил:
— Мне надо было умереть после того, как я вошел в Москву.
В 1813 году Наполеон часто вспоминает о смерти. 2 мая, когда на его глазах был убит маршал Бесьер, Бонапарт воскликнул:
— Смерть приближается к нам!
После гибели Дюрока, о которой уже было рассказано, Наполеон бросил еще одну характерную фразу:
— Прощай, может, скоро встретимся.
Но слова — это не главное. В ту кампанию в поведении Наполеона была заметна новая черта — он начал то и дело лезть под пули. Напомню, что личную храбрость Наполеон демонстрировал множество раз, но всегда это было связано с необходимостью. На Аркольском мосту он увлек за собою заколебавшихся было солдат. В битве при Эйлау стоял под огнем с той же целью — поднять боевой дух своих подчиненных. Просто так рисковать жизнью он полагал для военачальника недопустимым. А вот в 1813 году — начал. Наполеон постоянно стал стремиться попасть в самую гущу сражения, находиться в авангарде или на острие атаки. При том, что никакой необходимости в подобной игре с судьбой не было. Может быть, он просто- напросто искал смерти?
Если вспомнить фразу Наполеона про смерть в Москве, то все становится на свои места. Возможно, Наполеон понимал: игра уже проиграна. Вершина пройдена, начинается спуск. А может быть, он просто устал.
Человек, будь он трижды гений, — все-таки не компьютер. Да и компьютеры ломаются. А Наполеон столько лет работал, как проклятый. Создается впечатление, что он вообще не представлял, что такое «отдыхать». По крайней мере, за весь период пребывания его у власти неизвестно ни ОДНОГО дня, который он полностью посвятил бы досугу. Тем более, что в последнее время постоянно приходилось решать задачи, которые даже ему были явно не по силам. Вот и наступил предел. И появилось, возможно, подсознательное стремление — покончить со всем этим. Но покончить красиво. С блеском. Тогда какой смысл торговаться из-за пунктов каких-то там мирных договоров? Да пошли вы все! Помирать — так с музыкой. А то, что при этом будет еще гора трупов…
— Вы не военный, у вас нет души солдата, какая есть у меня, вы не жили в лагере, вы не привыкли
