Дорофеев поставил кулаки на стол, с ухмылкой склонился к
полицейскому:
- В самом деле, начальник, на хера тебе все это надо?
Виктор посмотрел в светлые прищуренные глаза, вздохнул:
- Кто его знает. – Дальше, как магазин в рукоятку вогнал:
– Надо!
- Так, Славик, я, типа, тебя проверил. Давай пиши, как оно там
называется, предупреждение, что ли?
Свиридов покопался в папке, чертыхнулся:
- Листов чистых нет! Ладно, хрен с ним, - достал чистую
тетрадь, ручку. - Пиши, мол, я такой-сякой, предупрежден, больше
не буду. В твое дело пойдет, что проверяешься ежемесячно.
- Валера чего-то такой херней не занимался.
Распоясался подучетный, отпускать вожжи нельзя!
- Я тебе не Валера! Садись, пиши! – Свиридов наоборот встал.
- Да не вопрос, начальник. – Дорофеев садится спиной к
телевизору. – Чего писать?
- Пиши: я, Дорофеев Сергей, больше никогда не буду нарушать
закон, - Свиридов следит за движением ручки, - прошу простить за
мое поведение антиобщественного характера…
- Че за херня? Такого никогда не требовали! – Удивляется
Славик.
- Не знаю, чего там у тебя участковые требовали, я из оперов
неделю как перешел. Пиши, главное, чтобы смысл понятен был.
- А, тогда понятно. – Протянул наркот.
На последней букве в слове «поведение» Свиридов положил
руку на плечо и по-свойски спросил:
- На хера бланш Назаровой поставил?
- Да ты что, начальник? Я ее и не видел с тех пор, как мы с
тобой познакомились.
Еще через минуту полицейского начнет называть «Витек»
Дорофеев повернулся через плечо, осклабился:
- Понравилась соска? Она ниче, сосет…
Хруст шейных позвонков, хрип заканчивает фразу. В
выпученные глаза Славика смотрят холодные глаза палача.
Никакого возбуждения Свиридов не почувствовал, холодная кровь
мощным потоком текла по сосудам мозга. Не обращая внимания на
конвульсии, Свирид за шею потащил тело на балкон. Линолеум
отчасти мокрый, дождь заканчивается, полицейский обвел
взглядом пространство. На школьной площадке никого, соседей
слева, справа, снизу на балконах нет.
Сергей Дорофеев падал из окна вместе с последними каплями
ливня. Зачирикали воробьи выглянувшему солнышку, бледно-
розовый ручеек заблестел из-под головы на асфальте. С высоты 9
этажа тело с мягким шлепком превратилось в порванный мешок
говна с костями. Хрустнул позвоночник, треснул череп – Дорофеев
упал очень удачно.
Уже в комнате Виктор услышал звук падения бренного тела. Из
чувств – ярость затягивается льдом опустошенности. Был человек
и его нет. Так же колышется занавеска, луч солнца заглянул в
