условиях — исключений нет — должна остаться незаметной со стороны. Мы называем ее войной нервов. Но за ней стоит необычная техника. В подземельях Венеры спрятаны генераторы излучений, дают же они в конце концов безобидный с виду эффект — искажают цепочку причинно-следственных связей и событий на Земле. Следствия перестают соответствовать причинам, поле событий размывается, появляются так называемые тени. Это тени событий. Ты можешь случайно угодить в такую тень — и исчезнуть. Даже атланты не знают наверняка, что случится завтра. Они не могут, как ни странно, предвидеть достоверный результат применения этого оружия. В противном случае налицо было бы нарушение законов природы. Но искривление пространства не фикция. Невидимые, неощутимые воздействия подменяют событие искусственным набором, который состоит из самого события и двух-трех теней. Допустим, ты должен перейти вброд речку Кудепста. Ты любишь купаться после моря в пресной воде. Речка неглубокая, кое-где по колено или чуть глубже, и течение не может сбить тебя с ног. Тогда образ этой южной речки в живописной долине записывается в матрицу, соединенную с генераторами высокой энергии. В ту минуту, когда ты идешь по колено в воде, сразу два камня выскальзывают из-под твоих ног. А впереди — метровая глыба, подстерегающая тебя. Вскрик — и с тобой покончено. Но если ты чудом избежал беды на этот раз, в верховьях речки сгущается стремительно черная туча, и внезапный неотвратимый вал воды и песка накрывает тебя, а газеты потом пишут о небывалом селевом потоке.
Она умолкла, пальцы ее застыли на желтом стекле бокала с лимонадом. А может быть, она слушала пленительнейший из романсов — «Бахчисарайский фонтан» Власова.
— Я хотел спросить… об оружии.
— Тебя интересует оружие атлантов?
— Вот именно. Что это такое?
— Ты слышал о чуде Джинса?
— Не помню… кажется, да.
— Если вода в чайнике, который поставлен на огонь, замерзнет, вместо того чтобы закипеть, тогда и произойдет это самое чудо Джинса. Молекулы воды отдадут свою энергию огню, не наоборот. Или камень зависнет в воздухе и будет висеть так, потом упадет, увлекая лавину. Это может произойти само собой, но вероятность так мала, что нужно ждать конца света. Образно говоря.
— Они умеют это делать?
— Да.
— И вы… знаете, как это можно объяснить?
— Не только. — Улыбка засветилась в ее глазах и угасла, но остался на одно лишь мгновение — след этой неуловимой улыбки, потом глаза стали серьезными, строгими. — Мы умеем это делать. Нужна энергия, воздействие на атомы вещества на расстоянии. Без этого мы не смогли бы летать в наших кораблях. Околосветовые скорости сами по себе не страшны человеку, страшны ускорения. Даже в скоростном самолете пилот может потерять сознание. Почему? Да потому, что ускорение вдавливает его в спинку кресла, расплющивает его тело. Ускоряется самолет, затем кресло, затем — человек. Эта цепочка может вызвать гибель экипажа. Вот если бы все клетки и атомы человеческого тела ускорялись одновременно с самолетом или ракетой!.. Если бы ускорение действовало на все тело равномерно, и одновременно — на каждую клетку и молекулу внутри клетки! Тогда любые ускорения неопасны. И достижима любая скорость. Но это как раз чудо Джинса? Оно работает в наших кораблях. Оно помогает нам в полетах.
— Только в полетах?
— Видишь ли, теперь мы вынуждены использовать наши источники энергии и для того, чтобы сводить на нет действия атлантов… может быть, следует выразиться точнее, но ты понимаешь, о чем идет речь?
— Догадываюсь.
— Атланты знали, что незнакомка из камеры хранения сделала ошибку, посвятив тебя, причастив к нашему знанию. Ошибка неповторима… Оставалось разрядить твою память, освободить ее от воспоминаний о летающем шаре, о ней, о нас. Тогда мы не решились бы подставить тебя под удар и не рассказали бы тебе снова все, что ты слышал и знаешь. На это они рассчитывали. Хорошо это или плохо обернется для тебя, пока неизвестно. Но мы сделаем все, чтобы постоянно знать о тебе, слышать тебя и видеть. Ты волен сам решать: так или иначе…
— Так. Только так. Почему вы подарили… таблички с этрусскими письменами? Проще было бы рассказать мне это.
— Да. Проще. Только тебе лучше дойти до всего самому, ты же знаешь.
— Допустим…
— Убедить тебя в том, что Велия сказала правду, было бы гораздо сложнее. Особенно после происшествия в ущелье. Ты готов был тогда заподозрить и ее.
— Инцидент давно исчерпан. Любопытная деталь… Я вот о чем. Пять или шесть тысяч лет назад у этрусков или их предков не было алфавита. Они переняли его от греков. По крайней мере, так считают ученые.
— Это ошибочное мнение. Алфавит создан в Малой Азии и оттуда пришел в Европу. Сначала было слоговое письмо, его можно найти на фестском диске. Затем был алфавит этрусков и финикийцев-пеласгов, его переняли греки.
— И все же на табличках было позднее этрусское письмо, бессмысленно убеждать меня в противном. Проблемами слогового письма занимался Чиров, он знает в этом толк.
— Ну что из этого… таблички-сувенир. Все.
— Сувенир для меня, так?
— Не только, если уж говорить искренне. Нам нужно было узнать, кого он заинтересует.
— Вокруг меня происходят события, о которых я не имею ни малейшего представления…
— Это не так.
— Но я действительно ничего не знаю о них. Что, кроме ваших благих намерений, можно противопоставить культуртрегерам наоборот?
— А случайные встречи, вообще всякого рода случайности?.. Разве это так уж мало?
— Вы… действуете. И я ничего об этом не знаю. И не в моих силах отличить простые случайности от других…
— Но ты живешь в век кибернетики, брат мой. Как же ты не знаешь простой вещи: слаб человеческий ум и не способен охватить всего, особенно когда речь идет о судьбе цивилизации. Ноша всезнания не по силам одному человеку. Когда ты читаешь в газете о похищении панно с изображением богини Леды из кипрского музея — разве ты не в силах связать это с тем, что ты узнал об атлантах? Когда у острова Маврикий разыгрываются подводные баталии аквалангистов из-за сокровищ на затонувших судах, ты ведь знаешь, кто на этом греет руки?
— Да… Расскажи о тех, древних, кораблях.
— Галактика просторна. Вовсе не надо покидать ее для того, чтобы найти места, пригодные для жизни. Им несть числа.
— Кто же, сестра, создал корабли?
— Ответ напоминает шутливую сказку без конца. Ведь возраст Галактики более десяти миллиардов лет. А Солнце и планеты вдвое моложе. Значит, есть два поколения звезд — старшее и младшее. Все мы — обитатели младшего поколения. Думаю, это не требует пояснений.
— Знаю, — сказал я. — Но где они, эти представители старшего поколения?
— Их нет. — Сестра нахмурилась. — Но это вовсе не означает, что они не существуют.
— То есть?
— Если нужны пояснения, я готова их дать. — Ее глаза сузились, стали почти непроницаемы. — Мы не обнаружили присутствия в Галактике людей старшего поколения. Но мы уверены, что оно было и есть. Почему? Да потому что автоматические корабли приземлились тогда в Атлантиде и чуть позже на родине этрусков.
— Ты не ответила, — мягко сказал я и прикоснулся к ее руке. — Где сейчас старшее поколение?
Взгляд ее был теплым, глубоким, но в нем была и тревога, которую от меня скрыть не удалось. Не удалось… Что за старшее поколение? Не выдумка ли это?
— Мы думаем, что они удалились, оставили Галактику, — наконец сказала она.
