АНДРЕЙ ЩУПОВ
ВЕРТОЛЕТ
В наушниках тревожно пискнуло. Оператор покосился на багровое от напряжения лицо пилота.
– Вот увидишь, Костик, сейчас начнутся экспромты…
«Экспромты» в самом деле начались. Центр сообщил, что из квадрата А-12 – того самого, где находился сейчас вертолет, неожиданно поползли танки – чуть ли не целый полк. Спутник углядел их семь минут назад. Выходит, «синие» решились на импровизацию. А раз так, ответно приходилось импровизировать «зеленым». Вся стрекозиная братия, оказавшаяся вблизи упомянутого квадрата, мановением генеральской длани из многоцелевой и десантной обращалась в противотанковую.
– Вот так фокус! – оператор прищелкнул языком. Темные глаза его искрились весельем. – Значит, отправляемся крушить броню?
– Точно! И кстати, мы почти на месте.
– А что делать с десантом? Надо было поинтересоваться. Все-таки в трюме шестнадцать гавриков. Начнем пикировать – они, как горох, покатятся. И стены нам все попачкают.
– Не попачкают… Предупреди капитана, что действуем по запасному варианту. Высадим их в предгорье.
– То-то обрадуется!.. – оператор перещелкнул на пульте тумблером. Задействовав внутреннее оповещение, голосом штрафующего контролера передал командиру десанта известие. Капитан Чибрин отреагировал многосложным ругательством, из коего явствовало, что о танках не мог знать только слепой да глухой, что с самого начала и ежу было ясно о намерениях «синих» и что незачем было ждать информации от идиотского спутника, ни черта не видящего со своей идиотской орбиты – и так далее, в том же духе…
Тумблеры погасили разгневанную тираду, но оператор насмешливо прокомментировал:
– Что тут скажешь, дядя офицер прав.
– Дяде офицеру просто лень пехать от предгорья до сборного пункта. Вот и вся тебе суровая правда. Как-никак – лишних семь-восемь километров.
– А что? В боевых условиях – тоже не мелочь. И вообще, если готовится танковый удар противника, где, скажи на милость, прятать сотни этих махин? Только в лесу. А лес, вернее, лесок у нас здесь один- единственный.
– Может, ты это и генералам нашим повторишь?
– Попросят хорошенько – и повторю!
– Попомни мое слово, когда-нибудь вы с капитаном договоритесь! Услышит доброе ушко, да передаст по адресу.
– Лишь бы дошло! Нет, в самом деле, будь я командующим авиацией!..
– По счастью, ты командуешь всего-навсего вертолетом. Да и то – на пару со мной – человеком многоопытным, внушающим людям доверие.
– И очень жаль! В смысле, значит, что не командующий… Я бы живо навел порядок. И учения организовал бы такие, что все бы только ахнули.
– Спасибо, как-нибудь обойдемся без твоих ахов.
– То-то и оно. Мрачновато взираешь, Костик, на рядовой состав. А ведь старички-генералы – из того же материала, что и мы. И даже в большей степени подвержены умственным заболеваниям. Склероз, Костя, – болезнь века. Гиподинамия в совокупности с холестерином вытворяют с нами такое…
Что именно вытворяют холестерин с гиподинамией, оператор договорить не успел. Треснуло над головами, желтая сверкающая полоса чиркнула по небосводу. Машину основательно тряхнуло, на пару мгновений пилот и стрелок ослепли. Когда вновь вернулось твердое ощущение реальности, они сообразили, что машина падает.
– Черт возьми! Что это было? – оператор бегал пальцами по клавиатуре бортовой ЭВМ, торопливо считывая информацию с датчиков. – С третьего пилона сорвало ракету…
– Ничего, Серега, не суетись, – пилот остановил падение, выровнял машину. – Все в порядке. Можно сказать, отделались легким испугом.
– И ракетой, не забывай! Вот не было печали!..
– Ракета не рубль, – найдем.
– Ты все-таки запомни место. Я своей электронной старушке после такой встряски боюсь доверять… – оператор взволнованно повернул голову. – Слушай! Неужели это и есть сухая молния?
– Кто его знает.
– Однако ведь ходят слухи! И полковнику в Анголе о чем-то подобном рассказывали.
– То-то и оно. Получается, что это навроде Бермудов. Все слышали, но никто толком не видел…
Позади в дверь яростно забарабанили.
– Вот и Чибрин с визитом вежливости подоспел. Сейчас будет нам разбивать носы, – оператор протянул руку и щелкнул замком. Дверь тут же приоткрылась, в проеме показалась взлохмаченная голова капитана.
– Что тут у вас стряслось, орлы?
– Из «Калашникова» попали. В фюзеляж…
– Не болтай! – оборвал оператора пилот. Нехотя пояснил капитану: – Сами не успели сообразить. Похоже на грозовой разряд, но откуда ему взяться?… Вон небо-то какое. Ни единого облачка.
Капитан нахмурился.
– Может, действительно кто снизу шарахнул?
– Да нет, этот оболтус пошутил, – пилот сердито крякнул. – Вообще-то и впрямь пожоже на сухую молнию. Слыхал когда-нибудь о таком феномене? Кое-где их регистрируют, случались даже и жертвы…
– Но падать, надеюсь, больше не будем?
– Машина вроде в исправности. Твои-то ребята как?
– Ничего… Трухнули малость, но пережили. Будешь докладывать начальству?
– Само собой. Только не сейчас. Сначала отбомбим эти чертовы танки, а уж потом… – пилот озабоченно покосился вниз. – Да и все равно не поверят.
Оператор взглянул на Чибрина.
– В общем, капитан, готовь людей к высадке.
– Предгорье?
– Оно самое, дорогой, – пилот забубнил себе под нос неразборчивое. Чибрин покачал головой и исчез.
Десант – широкоплечие парни с «Калашниковыми» на груди – прыгали на землю метров с четырех-пяти. Высадка проходила успешно. Никто ничего не подвернул и не сломал. Шестнадцать человек уложились чуть ли не в минуту. Чибрин, прыгавший в числе первых, уже размахивал на земле руками, отдавая распоряжения. Разведка энергично затрусила вперед, за ней змейкой потянулись остальные.
– Богатыри! Не мы… – оценил оператор.
– Да уж, – пилот протер глаза, оглянулся на приятеля, не решаясь о чем-то спросить. – Между прочим, странная здесь земля, не находишь?
– А что? Обычный песок! Или это камни?
– То-то и оно. Впервые наблюдаю такое. Или у нас со зрением нелады? После той чертовой молнии, ей- богу, чего-то недопонимаю. К примеру, та гора…
– Что гора?
– Да видишь ли, в чем дело – не помню я, чтобы здесь был такой высоты пик.
– Ну, а предгорье?
– Что предгорье? Там чепуха – максимум сотни три метров. И все куда более плоское.
– Ты не забывай, что вид сверху и вид сбоку – разные вещи. Коршун тоже, когда садится на твердь земную, должно быть, чувствует себя неуютно.
– При чем здесь коршун! Мы же эту местность вызубрили наизусть!.. Я вот что думаю: может, нас после того удара перебросило куда-нибудь?
