— Фокус-покус! — громко и растерянно произнес ефрейтор.
— Вот вам и фокус. — Володя дрожащими пальцами застегивал полушубок, продолжая сосредоточенно глядеть на кружку. — Кажется, начинаю понимать.
— Аномалия? — хрипло спросил Гуль.
— Если бы… — Капитан поднялся. — А ведь я-то, дурак, не поверил. Думал, что блажь… И вам головы морочил. Она ведь так и появлялась раньше.
Сначала электромагнитные возмущения, потом гравитационные…
Далекий взрыв оборвал его слова. Все разом рванулись из палатки, путаясь в длинном, сшитом по эскимосскому образцу пологе, спотыкаясь от острого желания выбраться как можно скорее. Локтем прижимая к груди автомат. Гуль на ходу натягивал варежки. Морозный воздух обжег легкие, в уши ворвался крик капитана:
— Это же наши мины! На такую чертовщину они, конечно, сработают!
Где-то далеко снова загрохотало. Взобравшись на неровный заснеженный холм, Гуль разглядел в туманной дали вспышки пламени. Капитан бесновался внизу.
— Если там кто-нибудь есть — всем крышка! — орал он. — Это же шариковые мины! Одна штука — десять тысяч осколков!.
Со стороны зенитно-ракетного комплекса долетело тоскливое завывание сирен.
Тягучие перепевы выгоняли людей из палаток, заставляя спешно заводить двигатели, метаться возле машин. Как водится, долгое ожидание закончилось всеобщей бестолковщиной. Никто не знал, откуда ждать опасности и что против этой опасности предпринимать. Искристо выплеснулись в дымчатое небо зеленые ракеты, знак боевой тревоги, и кто-то тут же открыл огонь. Куда?.. Гуль вертел головой, ничего не понимая. Вероятно, в эфире творилась такая же чепуха. А главное — он не знал, что делать. Бежать к палаткам было далеко, здесь же он чувствовал себя не в своей тарелке.
— Ну что там? — Тяжело дыша, с пистолетом в руке капитан взобрался на взгорок и встал рядом с Гулем.
От гулко лопнувшего над головами воздуха оба пригнулись. Гуль бросил взгляд на танки, но не увидел их. От выстрелов стапятидесятимиллиметровых гаубиц снежная пыль клубами окутала технику. Сквозь белую круговерть прорывались косые вспышки. Они порождали подобие метели, окончательно отрезая от своих.
— Куда же они садят, сукины дети! — Капитан порывисто поднес к глазам бинокль. — Еще и туман этот, ядрит его… Откуда он взялся!
Гуль невольно придвинулся ближе. Конопатый ефрейтор куда-то запропастился, и в этой кутерьме лучше было держаться старшего.
Внезапно по дрогнувшим рукам капитана он понял, что случилось нечто страшное.
— Каракатица, — просипел Володя. — Вот, значит, она какая…
Гуль машинально схватился за автомат. О холоде он забыл, взбудораженное сердце гнало кровь горячими толчками. А через секунду он увидел то, о чем говорил капитан.
Это происходило там, в эпицентре. Сначала дрогнула почва, а затем долетел низкий вибрирующий гул. Снег полез вверх, на глазах стал вздуваться трепетным куполом. Он рос пугающе высоко и тягуче- медленно, словно поднимался с земли тяжело раненный зверь необъятных размеров. И повторно содрогнулась почва. Земля расползлась и расцвела уродливыми лепестками — купол раскрылся. Вырвавшееся на волю чудовище вскинуло к небу огромную безобразную голову. Великаноподобное, землянисто-неровное, оно продолжало выползать из дышащей паром распахнутой бездны и в хаосе беспорядочного огня вырастало в живую гору.
Даже в этом несмолкающем грохоте Гуль услышал, как стрекочуще заверещал в кармане портативный рентгеномер. Ни капитан, ни он не обратили на это внимания. Было не до того. Страха они, пожалуй, не ощущали, но происходящее парализовало их. Время остановилось, шагнуло назад и задумалось. Лишившаяся размеренности Вселенная начала разрушаться…
Обычный человеческий ужас нуждается в обычных атрибутах — темноте, клыках в оскаленных физиономиях. Распознав ситуацию, природа мигом расставляет точки над „I“, — и за человека начинают работать древние, как мир, рефлексы. В кровеносную систему впрыскивается едкий адреналин, напрягаются мышцы и, припоминая ухватки зубастых предков, каменно немеют челюсти. На этом полигоне все обстояло иначе. Не было ни темноты, ни душных пещер, а был напоенный искристым — сиянием свет и беспредельное пространство. Люди отнюдь не напоминали беззащитных ягнят, — всюду, рыча и сотрясаясь, плевалась снарядами боевая техника. То, что шевелилось в фокусе триплексов и живых человеческих глаз, бесформенное и неопределенно-огромное, не могло устрашить подобно появившемуся на городских улицах Кинг-Конгу. Оно не озиралось в поисках жертв, не размахивало лапищами и не клацало зубами.
Высунувшись чуть-чуть из земли, оно всего-навсего знакомилось с воздушной пустотой неба, с белесой ледяной поверхностью.
С басовитым ревом заработали ракетные комплексы. Детище Циолковского спешило внести лепту в борьбу с подземельем. Грохочуще-ослепительно ракеты принялись чертить небо, вонзаясь в темную массу. Приняв в себя клокочущий тротиловый заряд, чудовище качнулось, подернув необозримый земляной пласт.
Не удержавшись, Гуль с капитаном покатились с пригорка. Мимо промчался человек без шапки, без рукавиц. Глядя на него, Гуль торопливо поднялся на ноги. В воздухе отчетливо запахло паникой и бегством. Запах воинственного ожидания оказался недолговечным.
— Смотри! — Капитан указывал вдаль рукой. Обернувшись, Гуль увидел, что чудовище — сморщенное подобие улитки, увеличенной в миллионы раз, покрытое коростами из скал и глинистого промороженного грунта, — почти полностью выползло на поверхность. Или, возможно, так только казалось. Земля под ним напоминала топкую жижу. Продолжая лопаться и расползаться, она неспешно высвобождала гигантскую мощь. Наверное, там, в глубине, образовывались необозримые пустоты, потому что равнины на глазах превращались в лунные кратеры, и тяжелый лед, перемешанный с каменными глыбами и песком, рушился в черные провалы. Малейшее движение чудовища сопровождалось волнообразным содроганием суши. Устоять на ногах было не просто. Одна из ракетных установок скрежещуще опрокинулась. Пробудившаяся ото сна ракета плугом прошлась по земле и вольным зигзагом устремилась в небо. Жирно клубящим жаром полыхнули близкие разрывы. Гуль закашлялся. Страха по-прежнему не было, но нарастало удивление. Зрение отказывалось верить. Людской хаос был понятен и объясним, но чудовище в эту картину не вписывалось.
Спиной почуяв опасность. Гуль обернулся и рванул капитана в сторону. Прямо на них катила петляющая самоходка. Устройство имитации поражения на башне вовсю чадило желтым дымом. И тут же за самоходкой показались забитые людьми машины. Они мчались, обгоняя друг дружку, сцепляясь бортами, трескуче сталкиваясь.
— Они свихнулись! — выкрикнул капитан.
— Может быть, дали команду на отход? — Гуль ошеломленно следил за беспорядочным бегством. Отходом это трудно было назвать. Танки и гаубицы, торопливо разворачиваясь, бодали соседей стволами, скрежещуще выжимали с наезженной дороги зазевавшихся. Попавшийся на пути грузовик таранным ударом опрокинули, в несколько секунд вмяли гусеницами в потемневший лед.
И снова взревели ракеты. На этот раз били где-то далеко, но, видимо, эффект сказывался. Гуль почувствовал, что земля под ними медленно проседает.
Подняв голову, он встретился глазами с Володей.
— Похоже, пора задавать драпа?..
Тот кивнул. Взмахом указал на бегущих.
— Только не поздно ли?
Гуль огляделся. Отступление практически завершилось. В рекордные сроки.
Потому что отступлением это не было. Бросали технику и боеприпасы, бросали палатки с солдатским скарбом. Подбирая последних нерасторопных, бронированная армада спешно покидала позиции. Они стояли возле холма в полном одиночестве, и от мысли, что их могут оставить здесь, у Гуля болезненно сжалось сердце.
Чудовище вновь вскинулось тяжелым туловом и неожиданно повалилось в их сторону. Оно было
