— К бабушке, — насмешливо произнесла она. — Пирожки вот в портфельчике несу.
Портфеля у нее не было. Кожаная сумочка с молнией — из тех, что покачиваются на каждом втором дамском плечике. Маленькие хранилища столь одинаковых секретов… Валентин неожиданно понял, что ему приятно глядеть на соседку. То есть он отметил это еще вчера, но одиночный случай еще не означает правила. И, глядя в ее задорные глаза, он впервые вдруг осознал, сколь обаятельна молодость. Собственно, дело заключалось даже не в годах. В конце концов, иные сразу рождаются стариками. Молодость — это неистребимое любопытство, это смех и большое желание жить. И все это в ней было. Энергия кипела в ней, выплескивалась наружу, и скрыть это было невозможно. Чтобы прервать затянувшуюся паузу, Валентин пробубнил:
— Как дела с ботаникой?
Виктория сердито отмахнулась. Тема учебы ее совершенно не привлекала.
Вышло бы еще забавнее, если бы она притопнула каблучком, и Валентину даже показалось, что она вот-вот сделает это.
— Вообще-то школу я уже того. — Она выразительно присвистнула.
— Да ну? Неужели бросила?
— Вовсе нет. Почти закончила. А теперь вот снова учусь. В медицинском училище.
— Вот так новость! Признаться, про училища я и забыл.
По мелькнувшему на ее лице выражению он решил, что она бросится на него с кулаками. Валентин даже приподнял руки.
— Ладно, больше не буду. Прости… И все-таки давай выясним раз и навсегда. Так сказать, для обоюдного спокойствия.
— Что выясним?
— А то, что, во-первых, мне двадцать семь. Во-вторых, терпеть не могу Тату, Витаса и прочих слюнявых уродцев. Они, может, и симпатичные, но не для меня. К браку отношусь отрицательно. К любому. Не танцую, не курю, зато люблю выпить. Редко, но крепко. Не вожу шумных компаний, не помню анекдотов, уважаю скучные книги. Ну вот… Для начала, наверное, хватит.
— Для начала, пожалуй, да.
Валентин прикусил губу. Последнее слово опять осталось за ней.
— Что ж, тогда выражусь более прямо. Сколько тебе лет, вежливая и красивая? Пятнадцать, шестнадцать? Или того меньше?
На этот раз выдержка ей изменила. Румянец густо залил щеки, глаза яростно засверкали. «Очень мило», — подумал Валентин. Подобных вещей ему не приходилось видеть уже давненько. Во всяком случае, рассердилась она не на шутку.
— Паспорт у меня есть!
— Это я уже слышал.
— Надо продемонстрировать? — Пальцы ее сжались в кулачки. — Если желаете, могу показать заодно и свидетельство о рождении.
— Да нет, зачем же, я верю. — Голос его прозвучал фальшиво. Да и вообще Валентин чувствовал, что переборщил.
На глазах у нее выступили слезы. Румянец переместился выше, до укрытых золотистыми локонами висков. Не сказав больше ни слова, она застучала каблучками вниз по лестнице.
— Эй, Вика! Подожди!.. — Валентин перегнулся через перила. Хотел крикнуть что-то еще, но удержался. Стало отчего-то обидно, словно собственными руками взял да и плюхнул в стакан с чаем ложку с солью. Зачем? Смущенно оглядев пакет, Валентин развернул плотную бумагу, надорвал одну из пачек. Машинально отсчитав несколько купюр, сунул в карман. Приблизившись к пропыленному окну, выглянул наружу. Виктория вышагивала по тротуару, но уже не одна. Трое патлатых брели рядом и, судя по жестам, о чем-то ей наперебой рассказывали. Возможно, делились дневной порцией анекдотов. Она их, похоже, не слушала, но кавалеры не отставали. Ощутив внезапный укол ревности, Валентин отвернулся.
А может, оно и к лучшему? В конце концов, ее молодость — это ее молодость, и ничья больше. И зачем ему лезть в чужую жизнь со своими проблемами? Он вздохнул.
Глава 10
Они условились встретиться в кафе, точно оговорив время, и, как обычно, Юрий опаздывал. Вчерашний однокашник и нынешний аспирант органически не переваривал такое качество, как пунктуальность. «Взгляни на немцев, старик. Или на американцев. У них же юмор — дурнее не придумаешь! Это когда-то у них был Чаплин, а сейчас покажи им косоглазого мужичка или женский лифчик — они со смеху готовы умереть. Все от того, старик, что съела их пунктуальность. Со всеми их потрохами. Можешь мне поверить, скрупулезность — та же болезнь. Вроде чахотки. Только от чахотки едут лечиться в Швейцарию, а скрупулезность излечивается исключительно здесь. Помяни мое слово. Россия еще станет страной курортов!..»
Скучая в одиночестве за столиком, Валентин рассматривал помещение и многочисленных посетителей. Чтобы не вызывать раздражение, попросил себе бутылку пепси. Крутобокая официантка в белом кружевном передничке безмолвно оставила на столе одинокую бутылку и пластмассовый стаканчик. Валентин торопливо поблагодарил. Его присутствие здесь выглядело и без того двусмысленно. Все места в кафе оказались занятыми, и двое пареньков, теснившихся у стойки, поглядывали в его сторону с откровенной недоброжелательностью. Минут пять назад он категорически отказал им, заявив, что столик занят и что вот-вот подойдет знакомый товарищ. «Знакомый товарищ» задерживался, и взгляды пареньков становились все более красноречивыми.
Юрий заявился, когда обозленные парни успели покинуть кафе. Повертев кудлатой головой, он не сразу заметил Валентина. Пришлось помахать рукой.
— Туточки я, тута!
— Хари Рама! — отсалютовал Юрий. — А где вино, жаркое и прочее?
— Вино, жаркое — выпил и съел. Все прочее перед тобой. — Валентин кивнул на бутылку.
— Не густо. — Юрий тут же набулькал себе полный стакан. — Но, как говорится, чем вы богаты, тому мы и рады. За что будем пить?
— За то, чтобы убраться отсюда живыми. — Валентин выложил пакет на стол, подтолкнул Юрию. — Забирай, аферист.
— С удовольствием. — Юрий кинул пакет в принесенный дипломат, щелкнул замками. — Ну а тост твой не принимается. Очень уж мрачный.
— Такая уж наша жизнь.
Юрий со вкусом отхлебнул газированный напиток.
— Хорошо все-таки освежает американское пойло. — Юрий икнул от шибающих в нос газов и продолжил:
— Любят себя ублажать капиталисты.
— Тоже мне, великая радость — пепси, — хмуро сказал Валентин, словно и не обращаясь к Юрию.
— Не скажи. Мы, Валь, лучшей доли не знали. И потому не капризничаем. — Юрий подмигнул блондинке, посасывающей коктейль за соседним столиком.
— Понятно. Давай о деле. — Валентин стиснул кисть приятеля.
— Эй! Больно же!.. Ну?
— Вчера я разговаривал с Яшей. Этот тип в открытую вербовал меня.
Лицо Юрия враз стало серьезным.
— Даже так?
— Все раскручивается быстрее, чем мы думали. И малость не в том направлении. Грызня превращается в войну, а вокруг имени Алоиса, похоже, вырисовывается траурная рамочка. Про Люмика народ помалкивает. Значит, надо понимать, тоже запретная тема. И подозревается, судя по всему, тот же Алоис.
— Быстро же они поставили на нем крест. — Юрий опустил глаза.
— Ты не считаешь, что мы перегнули палку?
— Хочешь сказать — поторопились?.. Кто ж его знает? В таких делах иногда лучше поспешить, чем промедлить.
