курил. Совсем. Этому его не смогли приучить даже ТАМ…
* * *
К главному майданщику он отправился сам, взяв с собой только троих наиболее проверенных людей. Конечно, проще было бы послать кого-нибудь из ребят, но с ними этот индюк просто не стал бы разговаривать. Да и деликатное предстояло дельце. Такое Алоис не мог бы доверить посторонним. Только сам, своими собственными руками! Чтоб не мучиться потом и не ворочаться в постели — так или не так сделали. Уж у него-то, он не сомневался, все выйдет наилучшим образом. Он не горилла Мак и не тугодум Бакен. Справиться-то они наверняка справятся, но как? Для Алоиса это было немаловажным моментом. От этого «как» на этот раз зависело очень и очень многое.
Всю дорогу он был погружен в мрачные раздумья и только раз отвлекся, когда машина резко притормозила, заставив его качнуться вперед.
— Вот гад! — Водитель испуганно оглянулся на хозяина. Он и ругался-то для него. — Не люди бы — на месте суку придавил!
В такие секунды люди вроде него хватаются за оружие, да и Алоис готов был кинуться на дно машины, ожидая услышать частые хлопки, однако причина оказалась банальной — дорогу перебежал пьяный. Бутылка «Русской» в руке, заломленный на ухо голубой берет, грудь нараспашку и полосатая тельняшка. У киоска через перекресток толклась целая компания таких же молодцев. Алоис, нахмурясь, припомнил, что и в собственном квартале видел пьяных десантников. Но тогда было не до того, и внимания он не обратил.
— В чем дело, Бугда?
Лысый великан, исполняющий при Алоисе обязанности начальника охраны, платком промокнул лоб.
— Второе августа, — пояснил он. — День ВДВ. Сегодня по всему городу эта пьянь.
— У нас во дворе тоже они распивали?
— Точно. — Бугда смущенно прикашлянул в кулак. — Сегодня, сами понимаете, с ними лучше того — не вязаться. Весь город под ними. Менты — и те стороной обходят.
— Ясно. — Алоис моментально выбросил из головы случайное событие. Мозг он берег лишь для фактов исключительных, имеющих к ближайшему будущему непосредственное отношение.
Пока Бугда с помощником проверяли подъезд, он не без интереса разглядывал дом, в котором обитал главный майданщик. Ничего особенного. Посредственная хрущевка. И двор неухоженный — надписи на стенах, тара, бутылки… Алоис поморщился. Людей, не умеющих обустроить собственный быт, он не уважал. Не умеешь малого — не лезь в паханы. Политик, сын которого — оболтус и двоечник, навряд ли может называться политиком. Сына воспитать проще, чем подмести страну, однако — вот ведь парадокс! — сыновей у нас мало кто воспитывает, а претендентов в секретари и президенты — вагон с тележкой! Впрочем, на подобные вещи Алоис и его коллеги смотрели не всегда одинаково. В этой несхожести, собственно, он и видел повод для гордости.
— Все чисто, босс. — Держа правую руку в кармане, Бугда вернулся к машине.
— Этот кент без охраны. Дерюга там, на лестнице.
— Иду. — Алоис распахнул дверцу, со вздохом выбрался наружу.
Как и положено, они распили по рюмочке ликера, перекинулись парой слов о том о сем, и только после этого Алоис выложил карты.
— М-да… Такие вот дела. Кто-то сдал тебя, Люмик. Из своих же.
— Кто? — Темные глаза Люмика, первого майданщика города, зыркнули из-под густых бровей.
— А ты подумай.
— Нечего мне думать. Знаешь — так говори.
— Знаю я немного. — Алоис тонко улыбнулся. — Знаю, что тот, кто тебя сдал, имел на руках хорошие козыри. А сегодня этот кто-то пришил Мозыря, твоего зама.
— Что?! — Люмик подался вперед.
— Думай, Люмик, думай!
На лице хозяина отразилось смятение. Он и впрямь пытался усиленно соображать, но, к досаде Алоиса, не делал никаких предположений.
— Ароныч, — шепотом подсказал гость. — Теперь усек? Вспомни, как он целил на твое место.
— Все целили. И ты, кстати, тоже. А Ароныч?.. Да ну! Звон, по-моему! У него свои дела, своя кодла.
Уже по одной интонации было ясно, что затея не удалась, и Алоис подумал, что зря заказывал портативный диктофон, зря просил консультацию у любителей монтировать и стыковать магнитные записи в любом удобоваримом порядке. Люмик не баловал гостя многословием, а петь под суфлерский шепот коллеги явно не собирался. Что ж, тем хуже для него. Алоис поднялся.
— Красивая картина, — причмокнув губами, он обошел хозяина и замер возле стены. Картина была так себе, но ему необходимо было вытащить из-за пояса пистолет. По возможности незаметно. Браунинг, калибр двадцать два, — то самое, что называют дамским оружием. Но и дамское оружие способно убивать. Алоис спустил предохранитель.
— Неплохая репродукция. — Он облизнул пересохшие губы, чуть обернулся.
Люмик сидел спиной к нему и прихлебывал из бокала. Ему было не до картин.
Железнодорожная империя Люмика рушилась на глазах, и бедолажке императору было над чем поломать голову.
— Поставь бокал, Люмик! — Алоис нежно прижал ствол к виску Люмика. — Медленно и осторожно. Вот так! Не вышло терпилы из Ароныча, выйдет из тебя.
Вибрирующий бокал вернулся на стол, и в тот же миг пуля пробила тонкую кость, заставив голову Люмика дернуться. Алоис закрыл глаза, мысленно сосчитал до десяти. Вот и все. Теперь обтереть пистолет и вложить в руку этого идиота.
Правый висок, правая рука — все точно. А бокалы с бутылочкой — в полиэтилен и на квартиру к Мозырю. Последняя точка в майданном деле — заключительная и самая важная — будет поставлена.
* * *
Ступени вели вниз, в подвальную глубь, и Валентин внимательно всматривался под ноги. Окурки, плевки, смятые сигаретные облатки — значит, щедро топчут.
Туда и обратно… Что же у них там такое? Не хаза же. Время другое, чтобы хазы в подвалах устраивать. Наружу выползать начинают, все смелее и отважнее. А если это люди Сулика, то и подавно нечего им тут гнилью дышать.
Он втянул носом воздух. Кто-то курил за углом. Сидел на ящике и курил.
Валентин видел край дощатого ящика, различал клубы дыма. А дальше дверь и приглушенные голоса. Похоже, говорили трое, но их могло быть и больше.
Он соображал недолго. Пятясь, осторожно выбрался назад на улицу, бегло огляделся. Во дворе тут и там лежали покрышки от грузовиков. Кто-то засыпал их изнутри землей, засадил цветами. Для пущей красоты новоиспеченные газоны раскрасили масляной краской — да не просто так, а узорами! Желто- оранжевая полоска, шашечки, какие-то вензеля… Мальцы со спичечными коробками ходили вдоль покрышек-клумб и выслеживали пчел. Маленькие ручонки боязливо подрагивали, в самую последнюю секунду жужжащие любительницы нектара ускользали.
— Зачем ловите? — поинтересовался Валентин.
— А мы не себе, мы вон для Мишкиного деда.
— У него… у него спина болит.
— Понимаю. — Валентин кивнул, поневоле вспомнив своего деда. — А ну-ка!..
Забрав коробок у заботливого внука, присел и медленно стал заводить руку.
Хлоп! Пленница сердито забилась и загудела в коробке. Мальцы радостно запрыгали.
— Чингачгук, Соколиный Глаз! — похвалил себя Валентин. — Нате, несите своему деду.
Схватив коробок с пчелой, мальцы стремглав умчались. Оставшись один, Валентин призадумался. Что же делать? Забыть и оставить как есть? Но ведь его явно пасли! Выяснить бы, кто и с какой целью… С завистью он покосился на снующих по цветочным головкам полосатых пчел. Вот у кого ни хлопот, ни забот.
Один лишь честный добросовестный труд во благо пчелиного братства. И одно-единственное жало для врага.
