Мы из спецназа. Дикие

- Но ведь осталась память.

- Память - это да… - многочисленные складки на лице Горбуньи дрогнули, в один миг превратив ее в ведьму из фильма ужасов. - О, если бы я могла хоть на час переместиться в прошлое! В тот самый кабинет, где три рослых мужика в мундирах НКВД наглядно доказывали мне, что есть большевистская мораль. Они-то и поломали мою спину, а со спиной поломали и жизнь. - Старуха с шипением выдохнула из себя воздух. - А ведь все могло получиться иначе. Совершенно иначе! - глаза в зеркале вновь полыхнули адским пламенем. - Я бы могла уничтожить их, если бы захотела. Всех троих!… Но я была еще дурочкой. Глупой и наивной дурочкой. И все еще верила, что сильные глаза могут быть только красивыми…

Старуха опять надолго замолчала. И лишь, спустя несколько минут, снова заговорила:

- Только много позже я поняла, что сила не может быть красивой. На какой бы сцене ее не выставляли, в какие наряды бы не наряжали. Сила бывает только злой!

- А справедливой? - горячо возразила Маргарита. - Разве сила не может быть справедливой?

- Девонька моя, как же ты еще молода!… Ну, конечно же, может! Но при этом она все равно будет злой. Потому что любая справедливость связана с местью, а месть доброй не бывает. - Губы Горбуньи заметно поджались. - И однажды я докажу вам это. Докажу, превратив эту деревушку в кладбище.

- В кладбище?

- Да, в кладбище. Или пепелище, это уж как вам будет угодно. Потому что больше Атамана я ненавижу только тех выродков, что изуродовали мою спину. И я уничтожу всю их банду до единого человечка!

- Почему бы не сделать это прямо сейчас? - тихо спросила Мариночка.

Горбунья подняла голову, и в огромных ее глазах девушка отчетливо разглядела затаенную муку.

- Меня удерживает только страх за сестру.

- Василису?

- Да, они держат ее где-то в городе. Случись что со мной, и ее немедленно убьют. А Василиса… Это то единственное, что связывает еще меня с этим миром…

Глава 4

Утром они доели взятый в дорогу паек, и уже днем Стас предложил Василию перейти на подножный корм. Кого-кого, а Гринева этим было не испугать, - едал он в своей жизни и поджаренные древесные корни, и змей, и пиявок, и даже личинки жуков. Ягод в лесу тоже пока хватало, однако этой пищи двум крупным мужикам было, конечно, мало. Особенно страдал от скудного рациона Зимин.

- Брось! - утешал его Василий. - В лесу умереть от голода невозможно. Смотри, сколько всего тут вкусненького! Листики, корешки, птички…

- Листики, к твоему сведению, горькие, корешки еще выкапывать надо, а птичку - изловить.

- А ты ее из лука, как Рэмбо!

- Ага, или из пращи. Как Виниту, сын Ин-Чу-Чуна…

Небольшую остановку они все-таки сделали, уделив полтора часа импровизированной охоте. Гринев при этом набрал добрую охапку плодов дикого пекана и поймал с десяток лягушек, Зимин же умудрился отловить среди травы нескольких ящериц. «Вкусных птичек» никто из них не поймал, зато повезло Лорду. В болотных камышах он сумел настигнуть довольно жирную утку, которую и удавил самым незамысловатым образом. За утку он был удостоен высших мужских похвал. Весь улов тут же зажарили на пропановой горелке, после чего по-братски поделили.

- Может, нам все-таки не стоило сворачивать с железки?

- Это ты у Лорда спроси. Он-то след по-прежнему чувствует.

- Так-то оно так, только непонятно. Ехали, ехали по дороге и вдруг свернули. И потом - если они были на дрезине, то куда потом ее дели? На себе, что ли понесли?

- Ну, не знаю… Может, в кусты оттащили.

- Но мы же ничего не нашли.

- Это потому что мы девушек искали, а не дрезину… А след верный, - я отпечаток кроссовки еще в дух местах видел.

- Той же самой?

- Ну, да, там еще узор такой характерный - ромбиками.

- Понятно… Если кроссовки, значит, это Марго. - Стас Зимин на минуту задумался. - Получается, что ранили Марину. Это у нее туфли были на шпильках.

- Выходит, ее понесли на руках?

- Либо на носилках, либо на руках. Во всяком случае, не бросили - и то хлеб. Хотя и странно.

- А что странного? Мы же не знаем, с какой целью их похитили. Может, выкуп надеются взять или еще что.

- Может быть… - Зимин подобрал с земли сучок, рассеянно покатал меж ладоней. Сытая кровь клонила ко сну, но спать сейчас было нельзя. Более того - уже на протяжении нескольких часов его беспокоило неприятное чувство. Чувство чужого взгляда - так они называли это на войне. Подобную вещь он испытывал далеко не впервые и точно знал, что подобными ощущениями не следует пренебрегать. Раз или два он пытался вычислить загадочного наблюдателя, но успехом его попытки не увенчались. То ли тревога была ложной, то ли наблюдатель попался хитрый.

- Ладно, - поднявшись с земли, он отряхнул ладони. - Пора в путь. В течение дня надо обязательно нагнать этих мерзавцев.

- Куда же они денутся, нагоним! - Гринев бедово тряхнул головой…

А еще через полчаса они вошли в мертвую деревню. Точнее, деревней это было лет десять назад, а сейчас напоминало обычные развалины. Одна-единственная улочка успела основательно зарасти крапивой и лопухами, окна заброшенных избушек глядели на мир черными провалами. В нескольких местах Зимин вновь разглядел пулевые отметины.

- Видал? Там, кажется, знак радиационной опасности висит. - Василий Гринев кивнул в сторону.

- Туфта твой знак. - Зимин ткнул пальцем в бревенчатую кладку. - Меня больше эти дырочки беспокоят.

Василий настороженно приблизился, всмотрелся в кладку.

- Ну, как? Это уже не дробь, - самые натуральные пули.

- Ну, сами по себе пули еще ни о чем не говорят, - рассудил Гринев. - Сейчас у нас все разрешено, - на охоту чуть ли не с «калашами» ходят.

- Так-то оно, только очень уж много у нас накладок: и следы с кровью, и дробь, и самострел тот чертов.

- Хорошо, хоть тел до сих пор не встретили.

- Не кажи гоп, может, и встретим еще. Или ты мертвецов боишься?

- Раньше не боялся, а с некоторых пор боюсь. - Признался Василий. - Это у меня после Мареевки началось.

- Что еще за Мареевка?

- Район такой к северу от Перми. Там у них приток Камы каждую весну разливается, дамбы подтачивает. А в тот год плотину размыло. Самым натуральным образом! И разом с десяток деревушек под водой скрыло. Вот нас и вызвали. Как всегда в спешке и, конечно, чересчур поздно. Поверишь ли, никогда столько трупов за один раз не видел. Кто на крышах привязанный остался, кто в домах, а кто на деревьях. И ладно бы только взрослые, но там ведь дети были! Мертвых детей просто видеть не могу! - Гринев зябко передернул плечами. - Нырял там в один утонувший автобус, так он битком оказался набит детьми. Хватаю чью-то руку, дергаю, а это девчушка. Всего-то лет семь или восемь! Волосики в воде развеваются, глаза распахнуты - жуть! Родители в деревне затопленной остались, а детей на большую землю отправили, спасти