— Очень может быть…
— Но почему обязательно вычислили? — возразил Лик. — Я, например, не исключаю возможности того, что этот тип играет просто роль радио. Понимаете? Раньше ведь глашатаи оповещали о новостях и указах. Вот и заставили этого балбеса заучить наизусть… Кто знает, может, он это уже в десятый раз произносит? И вчера, и сегодня — каждый день. В расчете, что рано или поздно мы это услышим…
— И наживку таким образом проглотим! — докончил Макс. — В качестве версии принимается. Молодец! И тем не менее если все-таки вычислили?
— Тогда им не имело смысла говорить об этом вслух. Подкараулили бы в каком-нибудь переулке и перестреляли из своих короткостволок, Чего уж проще!
— Действительно, Макс! Лик, похоже, прав.
— А может, Гершвин настолько уверен в себе, что ему плевать на все наши предосторожности? — Макс покрутил пальцем. — А?.. Как вам такой вариант? Что, если вокруг нас уже двойное кольцо из агентов? И те олухи на дороге — они ведь уже очухались.
— Ну и что с того? Сколько им еще пехатъ до города!
— Это если пехать… Кроме того, Теночтитлан — не единственный город ацтеков. Может, есть куда им идти и поближе? Ну, о средствах связи пер-воамериканцев нам остается только гадать.
— Надеюсь, радио у них все-таки еще нет.
— Откуда такая уверенность? — Макс улыбнулся. — Ты давно слушал собственную рацию?
— Но мы же постоянно рядом! Просто не возникало нужды…
— А ты послушай! Внимательно послушай!.. В Испании и во Франции была тишь. Только во время грозы чуть потрескивало, а сейчас этот треск — постоянно.
— Черт! — Штольц потянулся рукой к нагрудному карману.
— Не сейчас! — Макс хмуро взглянул на стоящих особняком Пуэрто с Доминго. Матросики продолжали чувствовать себя не в своей тарелке, а в белых балахонах выглядели и вовсе несуразно. Они смотрели на молящихся людей, и на лицах их была тоска.
— …Господа! — снова дребезжаще воззвал стоящий на каменном помосте жрец. — Площадь Центральной пирамиды ждет вас!..
— Вот гад! — Капрал грубо выругался. Макс с Ликом промолчали.
Глава 27
Такие вот пироги, дорогие мои, — закончил повествование Штольц. — А потому выбирайте: либо с нами, а это скорее всего — верная смерть, либо сами по себе. Оружие у вас есть, место под солнцем, думаю, вы найдете. Лучше всего, конечно, осесть где-нибудь поблизости от шоссе. Останемся живы, обязательно разыщем вас.
— Отдай им свою рацию, — сказал Макс. — Как с ней обращаться, они уже знают.
— Само собой… Держи, комендор! Или пойдешь с нами?
Доминго, лицо которого уже тронула нездоровая желтизна, понуро опустил голову. В общем-то, это и было уже ответом. Крякнув, капрал перевел взгляд на Пуэрто.
— А ты, боцман?
Пуэрто оглянулся на приятеля и пожал плечами.
— Значит, с ним, — констатировал Штольц. — Что ж, вдвоем — не одному. Главное — постарайтесь одолеть язык.
— А может… может, кто-нибудь из наших сюда еще приплывет?
Настал черед пожать плечами капралу.
— Не исключено, но, честно говоря, рассчитывать на это сложно.
Рука его потянулась к поясу, и, достав десантный нож, он протянул его Пуэрто.
— Рация рацией, а это на память и просто на всякий случай. Будет служить сто лет. Вот здесь в рукоятке компас, а здесь миниатюрный фонарь. Если время от времени держать его на солнце, аккумуляторов хватит еще на парочку лет.
Пуэрто проглотил незнакомое слово с полнейшим спокойствием. Общение с командой лейтенанта не прошло для моряков даром. Многого они по-прежнему не понимали, но ни рация, ни автоматическое оружие давным-давно не вызывали у них ни ужаса, ни дрожи. Молния — тоже вещь неразгаданная, однако привыкаешь. Так примерно и тут, тем более что с тем же Штольцем можно было запросто поговорить по душам, а откровенность всегда к себе располагает.
Встретившись глазами с Доминго, лейтенант потупил взор. Эти двое не пытались их в чем-то упрекать, хотя Макс принял бы упреки. Как-никак именно они затащили этих людей на край света, в незнакомые земли, где в праздники резали собственных сограждан, а в бухтах топили корабли чужестранцев гигантскими торпедами. Именно они подставили их под ядра и пули ацтеков, потеряв практически всю команду. Этим двум, последним из оставшихся в живых, было что сказать своим начальникам. Но матросики предпочли промолчать.
Гигантская птица парила над долиной, высматривая жертву, и оба матроса, задрав головы, следили за ее неторопливым полетом.
— Какой-нибудь орел из местных. Здоровый, бестия!
— А крыльями-то, смотри, совсем не шевелит… Как распластался, так и летит — то вниз, то вверх.
— Хорошая, должно быть, жизнь. Ни врагов тебе, ни страха. Одно слово — хозяин…
Пуэрто взирал на хищника не без зависти. Впереди их ждала неизвестность — орел же был уверен в завтрашнем дне. Этот обладатель мощных когтей и сильного клюва не сомневался в удаче. Он парил над землей, и все, что попадало в поле его зрения, было ему подвластно. Он видел все. Снующих среди виноградных кустов землероек и змей, у болотца — полупогруженных в мутную воду бородавчатых жаб, среди зарослей — серую пичугу с выводком… Повозку, ползущую по дороге. Понурая лошаденка, два человека… Не ведающие еще, что за поворотом их ждет смерть. Орел шевельнул крыльями и взмыл в небо. Он знал: сейчас будет шумно и дымно. Люди примутся терзать свою добычу, распугивая всех в округе. Поднимется суета, а суеты орел не любил. Поймав восходящий поток, он исчез в заоблачной высоте.
Бывший боцман со вздохом опустил глаза и изумленно приоткрыл рот. Лошадь остановилась.
— В ружье, Доминго!.. — Рука боцмана нашарила на дне повозки оружие.
Дорогу преграждала цепочка всадников. За их спинами высилось нечто громоздкое, железное, с, двумя торчащими наружу стволами. Если бы с ними был капрал, он назвал бы странную конструкцию танком. Но Штольца не было, и что такое танк — ни Пуэрто, ни Доминго не знали.
— Господи Иисусе! Что это?
Доминго подтянул к себе мушкет, но так и не успел его поднять. Последовала команда, отряд всадников разделился надвое, а странное, обитое железными пластинами сооружение, издав грохочущий рокот, двинулось прямо на повозку. Плеснуло пламя. Крупная картечь ударила градом, сметая с дороги все живое и неживое.
Справа, сразу за Триумфальной аркой, венчающей центральную магистраль города, высилась пирамида, слева подпирали небо шпили многобашенного дворца. Впереди, за частоколом с головами казненных, высилось прямоугольное здание. Фасад здания представлял собой огромный барельеф с батальными сценами, мордами чудовищ, изображениями фараонов, воинов на колесницах. Доспехи, халаты, туники, набедренные повязки. Лица с негроидными, славянскими и восточными чертами. И тут же рядом — слоны и носороги. Эпизоды охоты перемежаются с картинами соития священных ягуаров с человеческими особями. Периметр здания наверняка превышал километр, и вдоль всех этих каменных чудес можно было расхаживать часами.
— Дворец тысячи масок, — пробормотал Макс. — Дювуа рассказывал о таком… Правда, тот дворец находился в Кабахе, но мы-то в Теночтитлане!
