из прежнего старого аэропорта.
Еще из Франкфурта Дронго позвонил Горчилину, чтобы узнать номер телефона советника российского посольства, и теперь звонил по номеру, который продиктовал ему Горчилин. Но его телефонный звонок был безуспешным. Ему никто не ответил. Прибыв в Париж, эксперт снова позвонил по этому номеру. И снова никто не ответил. Это был домашний номер Субботина. Сегодня суббота, и посольство не работало; следовательно, утром советник должен был быть дома. Но домашний упрямо не отвечал. Дронго набрал номер мобильного телефона Субботина и услышал, что он отключен.
Взяв такси, он поехал в отель «Лотти», в котором часто останавливался во время своих приездов в Париж. Отель был расположен в исключительно удобном месте, напротив сада Тюильри, в нескольких минутах ходьбы от Лувра, на улице Кастильон. Напротив находился знаменитный «Мерис», в котором так любила останавливаться российская элита позапрошлого века, включая царских особ и известных меценатов. От «Лотти» можно было чуть ли не за одну минуту дойти до Вандомской площади, на которой располагался не менее известный «Ритц», который обессмертили сначала Коко Шанель, затем Хемингуэй, а уже в конце века – принцесса Диана и ее пылкий возлюбленный, трагические погибшие в тоннеле недалеко от Эйфелевой башни.
Разместившись в номере, Дронго снова попытался дозвониться до Субботина, но все было безрезультатно. Домашний номер не отвечал, а мобильный был отключен. На часах было около трех, когда из Тбилиси позвонила Тамара. Им удалось получить фотографию прибывшего в Грузию Тауфика Сабри, которого сразу опознал Тариэл Хубутия. Выяснилось, что визу ливанский бизнесмен получал в посольстве Грузии в Анкаре. Затем Тауфика Сабри опознал и Баграт Богдасарян, который узнал в нем посетителя больницы, навещавшего два дня назад какую-то девочку, попавшую в автомобильную катастрофу. Весь секрет был в том, что об этой девочке написали все грузинские газеты, и сюжет о ней показали по телевизору. При этом Тариэл вспомнил, что рассказывал об этом происшествии своему новому знакомому, который и нанес свой визит в больницу, якобы чтобы узнать о самочувствии девочки. Очевидно, Дронго правильно рассчитал логику действий убийцы, и тот действительно нарочно послал ничего не подозревающего Тариэла в больницу, чтобы проследить за ответными действиями тех, кто пытался спасти Чиладзе.
Фотографию переслали в «Лотти». На ней был запечатлен пожилой человек с глубоко запавшими глазами, почти идеально выбритым черепом и крупными чертами лица. Не нужно было даже сличать его фотографию с фотографиями Саламбека Музаева. Этот мужчина был явно крупнее и не походил на исчезнувшего чеченца. Дронго решил переговорить с Горчилиным и переслать ему фотографию неизвестного ливанского бизнесмена. Но тот тоже не узнал в этом пожилом человеке кого-то из своих знакомых.
Из Стамбула перезвонил Эдгар Вейдеманис. Они выехали за город и взяли два номера в тихом трехзвездочном отеле, находившемся далеко от центра Стамбула. Кроме Дронго, никто больше не знал их адреса.
Тариэл под контролем грузинских спецслужб пытался выйти на ливанского бизнесмена, но все было безрезультатно. Телефон последнего был отключен. Если убийца оказался в Баку, то он попытается найти следы исчезнувшего Чиладзе. А если поймет, что его игру удалось просчитать, то примет решение отправиться либо в Париж, либо в Москву – словом, к последним участникам этой трагической истории. Дронго снова перезвонил Горчилину.
– Может, вы просто забыли? – осведомился он. – Возможно, бриллианты принадлежали ливанскому бизнесмену. Если ему сейчас под шестьдесят, то тогда было около сорока. Или это сын владельца драгоценных камней.
– Нет, – возразил Горчилин, – ни о каком ливанце речь не шла. Бриллианты принадлежали той афганской семье, которую мы пытались спасти. Мужчине и женщине, которых предал собственный водитель. Нет, нет, ни о каком другом владельце не может быть и речи. В этом я уверен.
– Тогда откуда взялся этот ливанец? – зло спросил Дронго. – Или вы опять забыли мне что-то рассказать?
– Нет. Ничего не забыл. Я сам не понимаю, что именно происходит. Может, Саламбек нанял этого ливанца, чтобы отомстить нам всем?
– Почему он должен мстить грузину Чиладзе и белорусу Гордицкому, которые не имеют никакого отношения к чеченским войнам?
– А я имею? – уже не сдерживаясь, закричал Горчилин. – При чем тут мы все? Если он сошел с ума, то почему его не отправляют в сумасшедший дом? Я хочу вам сказать, господин эксперт, что после случившегося в Тбилиси я теперь точно знаю, что это оставшийся в живых Саламбек. И я хочу сообщить вам, что удвою ваш гонорар, если вы не просто его выследите, а еще и убьете. Алло, вы меня слышите?
– Я не киллер, – сухо ответил Дронго, – и не нужно мне предлагать ничего подобного. Это противозаконно и неправильно. Если вы попытаетесь еще раз намекнуть на нечто подобное, то я сразу расторгну наш контракт. Я взялся помочь вам найти убийцу и защитить вас и ваших товарищей, а не убивать несчастного человека, который, возможно, несколько не в себе. И еще один важный момент, Горчилин, который вы обязаны знать. Если вы попытаетесь меня обойти и нанять какого-нибудь киллера, то и в этом случае наш контракт будет считаться расторгнутым. При этом я сдам вашего киллера правоохранительным органам, которые быстро установят заказчика убийства. Вы хотите отправиться в тюрьму лет на пятнадцать?
– Не хочу, – зло ответил Горчилин. – Вы нехороший человек. Я плачу вам деньги, а вы так грубо разговариваете со мной.
– Значит, вы действительно ничего не поняли, – вздохнул Дронго. – Я принимаю подобные поручения не из-за ваших гонораров. Я вполне могу обойтись без них и вообще не брать никаких заказов. Но меня волнует, что убийца останется безнаказанным. Меня беспокоит, что трое сыновей Шалвы Чиладзе вырастут без отца. Что неизвестный мне убийца уже убил полковника милиции Ахмета Эльгарова, взорвал машину с Феликсом Гордицким, в которой погиб и его водитель. И, наконец, мне не хочется, чтобы двое ваших детей тоже остались сиротами. Хотя вы и развелись с обеими женами.
– Спасибо, – пробормотал Горчилин, – я тоже не очень тороплюсь на тот свет. И не только ради детей, но и ради самого себя.
– Вы сделали завещание на детей?
– Нет, конечно. Зачем оно нужно? У меня и так никого нет из близких родственников. А почему вы спрашиваете?
– Ваши дети должны получить все ваши деньги в случае вашей смерти? Если они несовершеннолетние, то им причитается большая часть вашего наследства.
– Это только после моей смерти, – согласился Горчилин, – но я надеюсь прожить еще долго.
– Значит, завещания вы не делали?
– Конечно, нет. Все мое при мне. Никаких глупых завещаний. Может, я вообще женюсь в третий раз, и все уйдет детям от третьего брака, которые еще могут у меня появиться.
– Могут, – согласился Дронго, – но подобная возможность может встретить весьма негативную реакцию у ваших прежних жен. А если одна из них решит, что нужно вас остановить? Раз вы так пошутили в разговоре со мной, то вполне могли сказать нечто подобное и в разговоре с ними.
– Я об этом всегда говорю, – ответил Горчилин, – пусть знают, что на них свет клином не сошелся. Обе мои жены оказались недостойны ни своего положения при мне, ни моих денег. Поэтому я и развелся и с одной, и с другой.
– Вы считаете, что положение при вас столь заманчиво и престижно?
– Безусловно. Что еще женщинам нужно? Я оплачивал все их счета, покупал всякие побрякушки, обеспечивал детей, отправлял их на самые лучшие курорты только первым классом и только в самые дорогие отели. И получал черную неблагодарность в ответ.
– Может, нужно было дарить любовь, верность, преданность, заботу?
– Это глупости для пошлых романов и глянцевых журналов, – рассмеялся Горчилин, – кто в наше время верит в такие глупости? Вы бы только посмотрели, как именно глядят на меня все эти охотницы за богатыми мужьями, когда я появляюсь на вечеринках. Они ведь точно знают, кто холостой, кого можно заарканить,
