– Кто ты такой? – закричал Горчилин. – Что тебе нужно?
– Я пришел за тобой, – сказал убийца, взмахнув пистолетом.
– Ты не водитель, – понял Горчилин! – А где его водитель?
– Лежит связанный в багажнике. Я ждал внизу больше четырех часов, пока твой друг-художник вспомнит о картине, которую он привез тебе в подарок. Только таким образом можно было попасть в твою квартиру, минуя охрану.
Горчилин осторожно поднялся на ноги. Достал носовой платок, вытер лицо. Он вспомнил, что на втором уровне у него сидит вооруженный эксперт, и немного успокоился. Даже усмехнулся.
– Кто ты такой? – громко спросил он. – Что тебе нужно в моем доме?
– А ты разве не знаешь, кто я такой? По паспорту мне пятьдесят семь лет, но я гораздо моложе. По документам я ливанский бизнесмен Тауфик Сабри, по другим документам – иорданский гражданин Муса Шовкат. А теперь посмотри на меня внимательно и постарайся узнать.
– Мы незнакомы, – пробормотал Горчилин, – я тебя не знаю.
– Знаешь, – убежденно произнес убийца, – ты меня хорошо знаешь, Юлий Горчилин. Хотя прошло уже двадцать два года, но меня все еще можно узнать.
– Почему я должен тебя узнавать? – нервно спросил Горчилин. – Разве мы были раньше зна…
Он не договорил. Незнакомец надвигался на него с пистолетом в руках. Горчилин отступал и, споткнувшись об кресло, упал на пол, затем быстро вскочил.
– Мы с тобой незнакомы, и я тебя даже не знаю, – пролепетал он. – У меня не было среди знакомых ни Мусы Шовката, ни Тауфика Сабри. Ты что-то перепутал.
– Посмотри на меня внимательно, – попросил убийца, – и тогда твой ничтожный разум поможет тебе узнать меня.
– Откуда я должен… – начал Горчилин и вдруг замер пораженный. – Это ты? Но этого просто не может быть. Ты же погиб. Я видел все это своими глазами. Был у тебя на могиле, разговаривал с твоей мамой…
– Я не погиб, – ответил убийца, – это вы все решили, что я погиб, и бросили меня умирать. Ваш разум затмили драгоценные камни, которые вы нашли в сумочке этой несчастной женщины. Ты думал в тот момент не о своих солдатах, а о том, как побыстрее удрать оттуда и забрать с собой эти бриллианты.
– Мы думали, что ты погиб! – закричал Горчилин, явно привлекая внимание сидевшего наверху Дронго. – Никто не мог даже предположить, что ты остался в живых! Но как это могло получиться и почему ты стал Мусой Шовкатом?
– Теперь ты меня узнал, – сказал убийца. – Это действительно я, твой бывший товарищ Михаил Шевченко. Там, в горах, ты кричал мне, что нам нужно обязательно отбиться, и тогда мы уедем домой богатыми людьми. Я не придавал значения твоим словам. Но я привык исполнять приказы сержанта. Помнишь, что я сделал? Забрал гранаты и забросал ими нападавших. А когда они подобрались ко мне, я спрятался за скалу и подорвал последние две гранаты. Но в этот момент камни обрушились на меня, я упал и потерял сознание.
– Мы видели, как тебя разорвало на куски, – произнес потрясенный Горчилин.
– Это разорвало одного из нападавших. Он был обут в советские армейские сапоги, и вы, увидев его оторванную ногу, решили, что так разорвало меня. А я в это время лежал без сознания под грудой камней. Но вы не торопились проверить, что именно со мной случилось. Вы все думали в этот момент только о бриллиантах. Скорее удрать на вертолетах и вывезти с собой эти ценности. Поэтому ты даже не проверил, что со мной случилось.
– Миша, я был убежден, что ты погиб и тебя разорвало в клочья. Мы действительно улетели, но у нас был погибший Самар Якубов и двое раненых. А потом прилетели вертолетчики и забрали твои останки. Я сам был на твоей могиле в Тернополе!
– Я тоже там был. Через десять лет рядом с моей «могилой» похоронили и мою несчастную мать, которая так ничего и не узнала.
– Но почему тогда ты молчал? Что с тобой случилось?
– Не догадываешься? Когда я пришел в себя, то был уже в плену у моджахедов. Можешь себе представить состояние людей, которые потеряли все эти бриллианты? Меня били пять раз в день, даже держали пари, когда именно я умру. Били смертным боем, отбивая печень, почки, сердце… Но вопреки всему я выжил. Выжил, хотя должен был сто раз умереть в той яме, куда меня бросили.
Дронго достал свое оружие и подошел к лестнице. Он слышал весь разговор с самого начала и до конца.
– А потом было еще хуже, – продолжал гость, – меня отправили в какой-то лагерь, находившийся в горах. И три года меня накачивали наркотиками и снова били. Для нашего командования я был погибшим солдатом, и меня даже не искали. Поэтому со мной можно было делать все что угодно. И они делали. Теперь я точно знаю, что ад находится на земле. А потом меня сделали мусульманином. Ты знаешь, как это больно, когда тебе без наркоза делают обрезание? Я плакал несколько дней. Господи, как я вас ненавидел! Мало того что вы бросили меня, вы еще и доложили командованию, что я погиб, и шансов вырваться у меня практически не было. В горах я провел десять лет. За эти годы я выучил арабский и пушту, а вместо Михаила Шевченко стал Мусой Шовкатом. Но ненависть только росла в моем сердце.
– Я не знал! Клянусь тебе, я не знал…
– Конечно, не знал. Бриллианты заставили тебя забыть обо всем.
– Это неправда! В тот момент я даже не знал их истинной стоимости.
– Но почти все забрал себе, – напомнил Михаил, – и вскоре вернулся обратно домой. Через десять лет мне разрешили поехать в город. Еще через несколько лет я поселился в Иордании. Не буду рассказывать тебе о том, как я жил и как меня готовили. Они учили меня ненависти и умению убивать. И за двадцать лет выучили очень хорошо. Потом я узнал, что в Турции от российских властей прячется Саламбек Музаев. Я позвонил ему и предложил вместе отомстить вам всем за ваше предательство и измену. Но он отказался. Он всегда был немного идеалист. Я приехал в Витебск и позвонил Феликсу. Он даже не поверил, что я объявился. Мы с ним говорили весь вечер. Он стал важным человеком, получил большую должность. И ничего не захотел понимать в этой жизни. Он совсем не чувствовал себя виноватым. Он даже не стал извиняться за те двадцать лет, которые я провел в аду. И тогда я взорвал его машину и уехал из Витебска. Правда, там получилась накладка – в автомобиль случайно сел его водитель.
Потом я отправился в Нальчик. Мы все так доверяли Ахмету Эльгарову… Он был твоим заместителем. Вытащил оттуда Саламбека, а меня оставил умирать под завалом. Я сказал ему, что выжил. Он тоже не очень верил. А потом отпустил своих сотрудников и сказал, что приглашает меня к себе домой. Я убил его прямо на лестнице, не хотел идти к нему домой. И чувствовал себя абсолютно правым – ведь вы все были виноваты в моих мучениях.
Потом я полетел в Тбилиси. Но там мне помешал твой эксперт, которого ты нанял, чтобы найти меня. Шалву срочно увезли. Я узнал, что его увезли в Баку, и поехал за ним. Но твой эксперт опередил меня и там. Еще до этого я придумал прекрасный план, как выманить Леонида Субботина из Парижа в Нант. Но твой эксперт опять помешал мне. К тому же я понял, что Саламбек тоже собирается мне мешать, даже рассказать тебе о моем чудесном воскрешении. Это не входило в мои планы. Но ты сам помог мне вчера устранить Саламбека, когда он пытался встретиться с тобой и рассказать обо мне. Ты позвонил в милицию и ФСБ, которые его просто пристрелили. И тогда я понял, что был прав, когда убивал вас, как бешеных собак. Вы все предали не только нашу дружбу. Вы до сих пор готовы предавать и убивать друг друга из-за своих корыстных или карьерных устремлений. И поэтому я принял решение идти до конца. Сегодня твоя очередь, Юлий. А потом останутся только двое, которых я тоже найду.
– Ты просто рехнулся, – медленно выдавил Горчилина, – и смерть Саламбека тоже на твоей совести, а не на моей. Это из-за тебя его убили. Все думали, что он и есть убийца, а оказалось, что это ты…
– Не сваливай на меня свои мерзости, – гневно прикринул Муса Шовкат, – это ты позвонил и сдал своего боевого товарища! И его застрелили. И ты точно знал, что его никогда не возьмут живым. Хотя бы потому, что он не захочет сдаваться и сидеть в тюрьме всю оставшуюся жизнь. И тогда ты решил его сдать…
– Я не знал, что это ты убийца, – тяжело дыша, сказал Горчилин, – я не знал, что ты превратился в законченного подонка, который готов убивать своих друзей…
– Какие вы мне друзья?! Не смей так говорить! Вы бросили меня из-за бриллиантов, а теперь ты
