Это было неожиданно. Еще пару секунд он продолжал прижимать ключ к панели. Наконец, поняв, в чем дело, убрал карту, тщательно застегнул карман и поднял глаза, ища объектив укрытой в прозрачной сфере камеры. И практически сразу пискнул в ухе динамик рации. Поллак, прижав горошину пальцем, переключился на прием.
– Уходите, – металлически-гнусаво прозвучало из наушника. Не дожидаясь ответа, собеседник разорвал связь.
Поллак подождал немного, гипнотизируя камеру взглядом. Потом демонстративно развел руками и зашагал к вездеходу. Через минуту он вновь появился у люка, держа наперевес обшарпанный отбойный молоток. Шевельнул переключателем, извергнув короткий рев, и начал примериваться жалом к стыку пластин под считывателем.
В ухе снова пискнуло.
– Кончайте балаган, – произнес голос.
– Вот еще, – отозвался Поллак жизнерадостно. – Я только начал!
– Андраш, не ведите себя как ребенок. Погубите купол! – лязгнуло в наушнике. Поллак с удовлетворением уловил раздраженные нотки. Хорошо, подумал он, пускай лучше злится.
– Это еще вопрос, кто тут ребенок, – он опустил молоток. – А насчет купола и вовсе помолчали бы. Откройте шлюз, Кастор. Не съем я вас, в самом деле.
Собеседник долго молчал, в наушнике потрескивали помехи. Потом люк медленно уполз вверх, открывая внутренности шлюзовой камеры. Поллак вошел, прислонил молоток в углу и с наслаждением содрал маску с очками, подставляя бока подвижным вакуумным соплам.
Отсюда шел короткий изогнутый коридор, заканчивающийся еще одним люком, ведущим непосредственно в купол. Странно было в полном одиночестве шагать по узким дорожкам между клумбами, в которых неподвижно застыли приземистые деревья. Он знал, что население эвакуировано, но подсознание упорно твердило: станция должна быть людным местом, тем более такая небольшая. Если бы не кроны деревьев, прямо отсюда был бы виден противоположный край купола.
Он миновал пару жилых пятиэтажек, круглый пруд в центре, а потом в легкой оторопи остановился перед небольшим домиком с матовыми окнами и табличкой «Центр управления» рядом с входом.
Кажется, здесь собрались все мобильные роботы внутреннего обслуживания. Угрожающе топорщились секаторы садовников; кабельщики, похожие на больших серебристых жуков, сплошным ковром облепили дверь; с периферии матово поблескивали боками неповоротливые тумбы уборщиков. Воинство было неподвижно, и это нагоняло жуть.
О том, чтобы пройти здесь, не могло быть и речи.
Поллак опустился на край клумбы и привалился спиной к стволу огромного тополя. Оживил рацию и спросил, не сомневаясь, что на другом конце слушают:
– Это мне за отбойный молоток?
Собеседник отозвался с некоторой задержкой.
– Это чтоб вы не дали старому человеку по голове и не поволокли спасать.
– Да уж, вы изобретательный самоубийца, – протянул Поллак. – Но я же один пришел. Может, как-то… менее театрально?
На этот раз пауза была гораздо длиннее. Поллак ждал. Боится. Все эти фортели с радио и роботами мог выкинуть только сильно напуганный человек. И не просто боится, а боится выглядеть глупо. Неудобно ему, неловко от задуманного. Пожалуй, старик и сам не рад происходящему…
– Ладно, – неожиданно сказал голос в наушнике, и задумавшийся Поллак едва не подпрыгнул. – Я отведу роботов, и вы зайдете. Но учтите, общаться мы будем через стекло. И у меня будет оружие.
Поллак решил промолчать. Мало ли что.
Револьвер был черный, громоздкий, с уродливо торчащим шестигранным барабаном. То, как старик держал чудовище, наводило на мысли, что рукоять не отличается удобством.
Эта комната громко именовалась «залом машинного тестирования». Неизвестно, что именно здесь предполагалось тестировать, но толстое армированное стекло, делившее помещение пополам, явно способно было выдерживать серьезные удары. Из мебели имелся только пыльный пластиковый стул. Впрочем, Поллака больше занимал револьвер.
– Слушайте, Кастор, – произнес он почти восхищенно, – а зачем вам эта… штука? И откуда она у вас вообще?
Цвиллинг растерянно моргнул набрякшими веками. Он явно уже очень давно не спал.
– Роботы могут сделать очень многое, если знать, как этого добиться, – сказал он, осторожно массируя висок пальцами свободной руки. – Порох тоже не проблема: селитра из удобрений, уголь, сера. А зачем… Если честно, сам не знаю. Это все утомление. Оставили бы вы меня в покое, Андраш. Все равно ничего у вас не выйдет.
Его голос шел из динамика на стене. Поллак подтянул носком сапога стул и уселся верхом.
– Давайте хотя бы просто поговорим, – как мог мягко сказал он. – Я ведь приехал поговорить.
– Не о чем нам с вами говорить. Я уже сказал все, что хотел и кому хотел.
– О да, – Поллак хохотнул. – Я слышал. Кстати, я еще и видел, как вытянулась физиономия Сандерса во время вашей краткой, но эмоциональной беседы.
Старик глянул на него затравленно.
– И все-таки, – резко посерьезнев, продолжил Поллак, – главного вы ему так и не сказали. Чем вам так насолила эта станция, что вы решили ее уничтожить?
– Станцию уничтожит Марс.
– Ну, это все слова. Под «Новой» вскрывается карман, и если купол не свернуть, то его в труху перемелет. Я это знаю, вы это знаете. Бездействие тоже может быть активным…
– Вы для этого приехали? Читать морали и оглашать банальности?
Поллак осекся, сбитый с толку неожиданно злым и резким тоном собеседника, но решил не упускать инициативу.
– Я приехал спасти восемьсот тонн ценного оборудования и одну человеческую жизнь.
Он сказал и тут же понял, что ошибся. Сощуренные выцветшие глаза смотрели на него холодно, как на таракана.
– Восемьсот тонн оборудования. – Цвиллинг произнес это со странной интонацией, будто цитируя неведомый текст. – Сорок шесть лет работы. Одна никчемная жизнь. Чувствуете, как снижается уровень ценности?
– Вы напрасно…
– Помолчите, Андраш. Странное дело: ни Администратор Сандерс, ни Земля не удосужились спросить, зачем я это делаю. Удивительно. Может, они попросту знали причину? Знали, отчего у этого маразматика Кастора Цвиллинга случился срыв? Почему старый пердун сидит на ледяном супергейзере и не желает слезать? Может, потому, что старый Кастор Цвиллинг слишком старый? Он износился, бедный лысый марсианин, и ему пора на свалку истории, к боевым треножникам! К черту Кастора Цвиллинга! Давайте спасем хотя бы ценное оборудование, которого восемьсот тонн! И поэтому к экстремисту отправляют лучшего друга всей планеты, Андраша Поллака, чтобы уговорить его уладить дело миром!..
– Хватит! – заорал Поллак, теряя контроль. – Я не понимаю, что вы несете!
– Прекрасно понимаете, Андраш, просто не хотите осознавать! Карман вскрывается очень вовремя, Сандерс давно уже точит на меня зуб! Вы разберете станцию, а потом ее построит кто-то другой – помоложе, поглупее, посговорчивее! И все кончится! Это!.. Это…
Он вдруг с задушенным всхлипом потянул воздух и, выронив револьвер, неловко полез за пазуху. Поллак бросился вперед, совершенно не представляя, что делать.
Старик неверным движением извлек трубочку с мелкими двухцветными капсулами и принялся откупоривать ее над трясущейся ладонью.
– Ничего, ничего… Сейчас пройдет…
Закинув наконец таблетки в рот, он прошаркал к стене и, тяжело привалившись плечом, в два приема сполз на пол. Казалось, морщины на длинном бледном лице стали глубже, состарив его еще сильнее, и тускло отсвечивала огромная восковая лысина, покрытая крупными бисеринами пота. Повисла тишина.
– Кастор, – тихим, дрожащим от напряжения голосом позвал Поллак, навалившись на стекло. – Впустите
