- А-а-а, - протянула она и улыбнулась так радостно, будто я сообщил ей нечто очень приятное. А потом провела рукой по моей шее и призналась: Знаешь, я тут чуть с ума не сошла.
- Отчего?
- Решила, что ты опять полез в драку и... - Она не договорила.
- Разве я драчун?
- Не драчун, но... Драка сама тебя находит. На следующий день, когда мы вышли погулять, она призналась:
- Знаешь, Валех-джан, раньше, даже если бы мне сказали, что мы еще десять лет не поженимся, я бы не переживала. Но теперь, когда мы вместе и нам вроде ничто не грозит - тьфу-тьфу, не сглазить! - я постоянно чего-то боюсь.
- Чего же?
Она помолчала, глядя на подернутые вечерней дымкой горы.
- Не знаю. Просто мне кажется, что мы никогда не сыграем свадьбу.
- Но отчего же? Она пожала плечами:
- Ты только не смейся надо мной, пожалуйста, но... Мне кажется, какая-то злая сила не желает нашего счастья. Мешает нам.
- Да брось ты все это, глупенькая! - рассмеялся я. - Ни одна сила на свете не разлучит нас больше! - С этими словами я схватил ее на руки, поднял, как это делал прежде, и помчал вниз, к реке. Обычно она хохотала при этом, шутливо отбивалась. Но на этот раз, когда я поставил ее на ноги, она была все так же серьезна. И почему-то отводила от меня глаза.
- Что с тобой? - озабоченно спросил я. - У тебя что-то болит?
- Нет, - ответила она и закрыла глаза. Потом, помедлив, сказала шепотом: В такие минуты, когда мне плохо, я боюсь на. тебя смотреть.
- Почему?
- Мне кажется, я могу тебя сглазить.
- Сглазить? - переспросил я, изумленный. Она кивнула головой.
- Ах, у тебя дурной глаз! Вот мы тебя и разоблачили, - с хохотом вскричал я и стал целовать ее. Губы, волосы, закрытые глаза... Губы у нее были холодны как лед, тело расслаблено. А мне хотелось как-то выявить, излить свою радость. От полноты жизни. От ощущения того, как прекрасен мир вокруг нас. В этом мире есть все, в том числе самое прекрасное на свете существо, которое я должен, обязан защитить... Мне было до боли в сердце приятна, сладостно приятна эта моя обязанность мужчины. Сильного существа. Взяв ее за руку, я запел:
Я - ашуг, попал в беду,
Я задаром пропаду.
По косе, как по канату,
Я над пропастью пройду.
Глава седьмая ВСЕ ХОРОШО, ЧТО ХОРОШО КОНЧАЕТСЯ
-. .Мы возвращались, оставив Джамал-муаллима в аэропорту. Его срочно вызвали в Баку. Он попросил, чтобы его отвез я на его 'Волге', которую обычно он водит сам. Сарыкейнек увязалась с нами: в маленьком магазинчике аэропорта случались хорошие вещи, и ей захотелось вдруг сделать какую-нибудь покупку.
В магазинчике и вправду было что приобрести. Сарыкейнек купила себе модную сумочку, кожаный широкий пояс - как она сказала, именно такие сейчас носят. Купила духи, мыло. Потом мы зашли в кафе, пообедали. Я хотел было выпить бутылку пива, но Сарыкейнек не позволила: 'Ты за рулем...' Словом, закончив все дела, в прекрасном настроении мы возвращались в поселок.
Дорога из аэропорта была пустынной. В вечерних сумерках перед нами простирались молчаливые поля и охваченные тишиной бесконечные холмы. Сквозь белые облака нет-нет да поблескивало золотом заходящее солнце. Все вокруг было объято миром и покоем, казалось нам близким, родным.
- Интересно, кто жил в этих местах тысячу лет назад? - сказала Сарыкейнек. - Эти холмы хранят память далекого прошлого...
- Вот как! - удивился я. - Мы, оказывается, об одном и том же думаем.
Сарыкейнек, улыбнувшись, прижалась ко мне.
В этот момент мы увидели человека с поднятой рукой. Я остановил машину.
- Товарищу плохо, - человек показал на парня, сидевшего на чемодане. Понимаешь, мы из аэропорта идем пешком, машины не нашли, думали, на дороге встретим. А машины нет. А тут товарищу плохо стало, живот схватило. Не может идти. До первой деревушки подбрось. Мы заплатим.,,
Тут сидевший на чемодане схватился за живот и глухо простонал.
- Денег не надо, - сказал я. - Садитесь.
Оба парня быстро сели. Причем тот, что сидел на чемодане, больной, как мне показалось, поднялся без особого труда.
Я тронул машину. При этом я глянул на Сарыкейнек и удивился выражению ее лица. Она была явно встревожена. Я увеличил скорость.
Первый парень, тот, что остановил нас, спросил:
- Вы сами откуда? Я ответил.
- А в аэропорт зачем ездили?
- Начальника стройки отвез.
- А-а... Помолчали.
- А мы на свадьбу ездили в Баку, - снова заговорил парень, поддерживая разговор. - Кажется, товарищ объелся бозбашем...
Я промолчал. Молчал и больной, только тихо стонал. Через некоторое время, когда мы доехали до проселка, ведущего в сторону темнеющего вдали леса, парень холодно приказал:
- Сворачивай в лес!
- Зачем? - удивился я.
И тут я сквозь рубашку почувствовал прикосновение к спине холодного острого металла. Я обернулся и увидел, что парень, только что стонавший от боли, приставил к моей спине нож.
- Что вы делаете? - закричала Сарыкейнек.
- В лес! - коротко приказал первый парень.
- Но вы же нечестно поступаете! Мы отнеслись к вам по-человечески. А вы!.. - продолжала Сарыкейнек дрожащим, прерывающимся голосом.
- Спокойно, - сказал я ей. И, повернувшись к парням, добавил: - В лес так в лес. Если вам туда нужно, отвезу туда... Только нож-то зачем?
Я свернул на проселок.
- Убери нож, говорю. Он мне мешает вести машину.
- Ладно, убери нож, - приказал первый парень Дружку.
В лесу стало, еще темнее. Дорога, смутно сереющая в сумерках, петляла среди деревьев. Поэтому я ехал очень медленно, то и дело высовывая голову через спущенное стекло кабины, чтобы лучше разглядеть, что впереди. Выглянув в очередной раз, я незаметно - благо, было темно - сунул руку в карман дверцы, извлек гаечный ключ и спрятал в рукаве рубашки. 'Только бы дали выйти из машины!' - стучало в голове.
Внезапно острый конец ножа снова уперся мне в спину. И я услышал то, что так хотел услышать:
- Останови машину... Выходите оба!
- Почему это мы должны выйти, а не вы?! - воскликнула Сарыкейнек.
Я наклонился, открыл дверцу с ее стороны и сказал как можно более смиренным голосом:
- Люди говорят - выходи, значит, надо выходить!
Я подождал, пока она выйдет. Затем выскочил в свою дверь. Вышли и они. Парень с ножом, не медля ни секунды, бросился на меня, но я, подставив левую руку под нож, правой ударил его гаечным ключом. Парень рухнул как подкошенный.
И тут я услышал отчаянный крик Сарыкейнек:
- Валех!
