— Извини?
— ТЫ ЖЕ БЫЛ МОРЯКОМ. И НАВЕРНЯКА СЛЫШАЛ, ЧТО ИНОГДА О КОРАБЛЕ ГОВОРЯТ ТАК, БУДТО ОН ЖИВОЙ?
— Да, конечно. Как только ступаешь на борт, сразу чувствуешь что-то подобное…
— ВОТ ИМЕННО.
Воспоминание о «Плавнике Господа» плыло в полной тишине. Издалека доносилось дыхание ветра — или воспоминание о ветре. Выдохшиеся трупы былых штормов.
— Э-э, — промолвил призрак капитана. — Ты сказал «был»?
— ДА.
— Я так и думал.
Капитан посмотрел вниз. На палубе начала собираться его команда, со всех сторон на капитана были устремлены глаза, в которых читалось беспокойство.
А у ног моряков мельтешили корабельные крысы. Впереди всех стояла крошечная фигурка в плаще с капюшоном.
— ПИСК, — сказала она, заметив взгляд капитана.
«Даже у крыс есть свой Смерть», — подумал он.
Смерть отошел в сторону и поманил капитана к себе.
— СТАНОВИСЬ К ШТУРВАЛУ.
— И… куда мы идем?
— КТО ЗНАЕТ.
Капитан беспомощно взялся за штурвал.
— Но… звезды на небе сплошь незнакомые! И у меня нет карт! Какие здесь ветра? Какие течения?
Смерть пожал плечами.
Капитан повернул колесо. Корабль послушно заскользил по призрачному морю. А потом капитан немножко повеселел. Худшее уже случилось. Удивительно, как прекрасно это осознавать. Если худшее уже позади…
— Так, а где Ворбис? — прорычал он.
— ОН ВЫЖИЛ.
— Выжил? О боги, где здесь справедливость?!
— СПРАВЕДЛИВОСТИ НЕТ, ЕСТЬ ТОЛЬКО Я.
Смерть исчез.
Капитан снова крутанул колесо — так, для вида. В конце концов, он здесь капитан, и это — его корабль.
— Помощник?
Помощник отдал честь.
— Здесь, капитан!
— Гм. Куда направимся?
Помощник задумчиво почесал затылок.
— Ну, капитан… Я слышал, у этих клатчских язычников есть неплохой рай, с выпивкой там, песнями и молодыми женщинами с колокольчиками на… В общем, вы понимаете… И без всего.
Помощник с надеждой смотрел на капитана.
— Без всего, значит? — задумчиво произнес капитан.
— Я так слышал.
Капитан решил, что заслужил немножко этого самого «без всего».
— Знаешь, как туда попасть?
— Э-э, видимо, подробные инструкции нужно получить еще при жизни, — с сомнением откликнулся помощник.
— О.
— А есть еще варвары, живущие ближе к Пупу, — продолжал размышлять помощник. — Которые считают, что они попадают в огромный зал с разной выпивкой и едой.
— И женщинами?
— Непременно.
Капитан нахмурился.
— Интересно, — задумчиво промолвил он. — Почему только язычники и варвары попадают в такие отличные места?
— Сложный вопрос, — ответил помощник. — Может, это наказание за то… что при жизни они ведут такой разгульный образ… э-э, жизни…
Лицо его озадаченно вытянулось. В последней фразе явно присутствовала какая-то неувязка.
— Но дорогу в этот рай ты тоже не знаешь, да?
— Увы, капитан.
— Впрочем, времени у нас теперь много, можно и поискать чуть-чуть.
Капитан посмотрел за борт. Если плыть достаточно долго, обязательно наткнешься на берег. И… почему бы не поискать какой-нибудь приличный рай?
Его взгляд привлекло какое-то движение. Он улыбнулся. А вот и знак. Может, все еще обернется к лучшему…
В сопровождении призраков дельфинов корабль-призрак летел по волнам…
Чайки не отваживаются залетать далеко в пустыню. И эту свободную нишу не замедлили занять скалби — птицы из семейства вороньих, хотя вороны бы первыми отреклись от них и предпочли не разговаривать об этих «родственничках» в приличной компании. Скалби редко летают, предпочитая передвигаться какими-то пьяными прыжками. Их характерные крики вызывают ассоциации с расстроенной системой органов пищеварения. И выглядят они так, будто долго плескались в каком-нибудь нефтяном пятне, причем получали от этого огромное удовольствие. Никто не ест скалби — кроме других скалби. Сами же скалби способны питаться тем, что даже у стервятников вызывает рвоту. По сути, скалби готовы питаться даже этой самой рвотной массой стервятников. Скалби едят
Погожим ясным утром один из скалби бочком перемещался по полному блох песку и бесцельно добил клювом все подряд — в надежде на то, что галька и выкинутые на берег деревяшки за ночь превратились в съедобные. Скалби по личному опыту знали, что практически все становится съедобным — главное, чтоб вылежалось подольше. Птица подскочила к какой-то куче, валяющейся у линии прилива, и неуверенно долбанула ее клювом.
Куча застонала.
Скалби поспешно отпрыгнул и обратил свое внимание на куполообразный камень, лежавший рядом с кучей. Птица была абсолютно уверена, еще вчера камня, как и кучи, здесь не было. Скалби прицелился и клюнул.
А камень в ответ высунул голову и произнес:
— Отвали, тварь поганая.
Скалби снова отскочил, а потом, поднапрягшись, исполнил какой-то бегущий прыжок на кучу выбеленного солнцем плавника, являвшийся на самом деле самым близким к полету движением, которым когда-либо утруждают себя скалби. Ситуация улучшалась. Раз этот каменюка живой, значит, в конце концов он станет мертвым.
Великий Бог Ом подполз к Бруте и принялся толкать его в голову панцирем. Юноша снова застонал.
— Просыпайся, парень. Солнце уже высоко. Ать-два. Все уже на берегу, кто хотел на нем оказаться.
Брута открыл один глаз.
— Что случилось? — спросил он.
— Ты жив, вот что случилось, — ответил Ом.
«Жизнь похожа на иссушенный берег, — вспомнил он. — А потом ты умираешь».
Брута поднялся на колени.
Есть берега, которые немыслимы без ярких зонтиков.
