моторизованной дивизии, вопрос о вашей поимке находится под личным контролем Фюрера.
— Как сумели выйти на нас и организовать такую попытку внедрения?
— Район появления ваших боевиков был ограничен селами Вильницы и Запрудье и близлежащим лесом. Везде были размещены наблюдатели и при обнаружении обязаны были дать условный сигнал без использования радиопередатчиков. Когда ваши люди появились возле села Вильницы, специальному подразделению СД была дана команда отслеживать перемещения, не обнаруживая себя. Перед вами разыграли спектакль и, в качестве наживки, использовали пленного русского генерала. Если бы ваши люди не напали на охрану пленных, то их бы не выпустили оттуда. Но никто не предполагал, что вы поведете себя таким образом.
— А если бы мы были в другом месте?
— Все равно, вас бы выдавили на нас и подсунули меня с генералом.
— Если вы так лихо засветили нашу разведку, зачем столько сложностей? Не проще было бы захватить людей и допросить?
— Захватить ваших людей было бы не так просто, и это бы насторожило вас. Тем более, где гарантия, что они выдадут местоположение бункера или вообще достанутся нам живыми? Это подготовленные бойцы, которые уже доказали что опасны и непредсказуемы.
— Но все же слишком много допущений. С чем это связано?
— Мы считаем, что бункер подготовлен к уничтожению, и моя задача была выяснить местоположение бункера и нейтрализовать систему самоликвидации.
— Чем определены такие узкие временные рамки операции?
— Аппаратура и персонал бункера представляет большой интерес для моего руководства.
— Опа. Ну наконец-то стало понятно. Кто-то из немецкого руководства решил приобрести дополнительные козыри в борьбе за власть, а захват русской секретной базы очень большое достижение. Неужели сам Канарис взялся за дело? Хотя вы сказали, что операцией руководит глава Гехайме Фельдполицай полковник Абвера Кришбаум. Насколько я знаю, тайная полевая полиция создавалась в помощь контрразведке, значит вы не до конца откровенны. Кто со стороны контрразведки курирует операцию?
— Вчера вечером из Берлина прилетел подполковник Франц фон Бентивеньи.
— О, как! Сам начальник Абвера-3 пожаловал. Круто за нас взялись.
— Вы неплохо информированы для простого боевика, капитан. Хотя орденом Красной Звезды просто так не наградят. Вы обречены, Зимин, рано или поздно вас найдут. Вам лучше сдаться, такой человек достоин большего. Только в Германии могут оценить настоящего солдата. А вы доказали, что с вами надо считаться. И вы зря надеетесь на помощь, никто сюда уже беспрепятственно не проникнет.
Хм. Мне аж смешно стало, девочка сама верила в то, что говорила, ну может очень хорошо играла.
— Ага, и мне простят то, что завалил немецкого генерала и кучу солдат элитной дивизии СС, не считая активного участия в обороне Могилева? Не смешите, я ранен, у меня большая потеря крови, но кретином никогда не был. Лучше ответьте на такой вопрос, почему операцией руководит разведка, а не СД, ведь данный вопрос скорее в их компетенции?
— Я не знаю, что произошло в Берлине, но приказ был о проведении совместной операции.
— Зато я догадываюсь. Наверно Гимлер и Канарис получили по мозгам от вашего Фюрера, решили на время забыть свои распри и заняться моей скромной персоной. Вот это как раз не есть гуд.
Я надолго задумался. Ситуация выходит из-под контроля. Но что-то мне не давало покоя. Какой-то неясный страх не давал полностью осмыслить ситуацию. Что-то пропустил. Хотя диктофон был, прослушаю запись потом еще разок, может что вспомню.
А вот то, что с передачей пакета в таких вот условиях надо повременить, это точно. Хотя есть лазейка. Попробуем прощупать эту возможность.
— Какие силы задействованы при блокировании выхода к Днепру?
— Я точно не знаю. Но этот путь отхода для вас точно закрыт. Так что не надейтесь уйти, и второй раз фокус с Каштановкой и самолетом не получится. Хотя могу согласиться, что проделали вы все мастерски, и мы там долго держали людей в засаде.
Я про себя улыбнулся.
— Надеюсь, они там не сильно скучали?
— Да, вы правы, в этой ситуации для вас есть причина улыбаться. Но все же вы обречены. Подумайте, пока есть время. Абвер сможет оценить ваши достоинства, но когда за вас уже плотно возьмется СД, шанса спастись и достойно продолжить свою службу в разведке победоносной армии уже не будет.
— Да уж, загнула, так загнула. Скажите, а вашего папу случаем не Йозеф зовут?
— Нет, а почему вы спросили?
— Смотрю на вас и вижу фамильную гебельсовскую манеру вешать лапшу на уши. Девочка, может ты намного старше, чем выглядишь, скорее всего оно так и есть, но запомни одно. Когда ваши солдаты согнали детишек в амбар и облили его бензином, я вышел сам. Тогда я сделал свой выбор и сейчас его менять не собираюсь. Потому что я не хочу служить в победоносной армии, а мое призвание защищать свою Родину. Может это и звучит пафосно, но уже больше ничего другого не умею делать. И чем больше немцев и их прихвостней сейчас закопаю в нашу землю, тем проще будет потом отбивать эти земли обратно. Все что нужно вроде бы узнал. Бойцы вас покормят и отведут по нужде. Ликвидировать вас пока не собираюсь. Думаю, нам еще придется пообщаться, но на вашем месте, я бы поостерегся от необдуманных поступков. Будет очень больно и, при нынешнем уровне медицины, неизлечимо.
Немного с трудом поднялся и, чуть пошатываясь от слабости, пошел на выход из галереи, за мной, забрав стул, топал Марков. Но мысль, что что-то упустил, не давала покоя.
Уже после ужина, когда улегся в своем спальном боксе, решил еще раз послушать запись. Чтобы не будить посапывающую рядом жену, воткнул в уши гарнитуру наушников, запустил еще раз запись.
После второго по счету прослушивания, решил последовать старой русской поговорке «утро вечера мудренее», заснул.
Как оказалось, народ просто так не будет придумывать, а может мне стало лучше после ранения, но ответ пришел. Инга сказала про орден Красной Звезды. Но когда награждают разведчиков, выполняющих секретные задания, сам факт награждения не афишируется. А награды выдаются чуть ли не при выходе на пенсию.
То, что меня наградили, знали немногие в бункере, не то, что кто-то в городе. Попавший в плен сержант Демин этого знать не мог. Значит у немцев свой источник, причем в центральном аппарате ГУГБ НКВД. Вот ведь засада. Так ведь меня и слить немцам могут, и тогда здесь, под Могилевом, весь Вермахт будет меня ловить. А этого я старался избежать, как только мог. Значит надо срочно доложить в Москву и прекратить выходы. В крайнем случай в пятой точке, за Днепром. Я поэтому и спрашивал, как перекрыта дорога к реке. Немцы и не предполагают, что у меня есть свой выход на том берегу. Ну и пусть сторожат целый лесной массив. Там я больше не появлюсь. Ну, разве что передать очередную радиограмму, чтобы их подержать подольше.
Ночью радиограмму я все-таки отправил. Пусть займутся ловлей мышей там у себя.
«Странник — Центру.
По показаниям агента, немецкое руководство имеет информацию о награждении Курьера государственными наградами, отправке группы контакта в район Могилева, и о особом статусе группы Курьера. Оперативными и следственными действиями получить информации такого уровня на месте невозможно. По многим признакам, можно сделать вывод о наличии в центральном аппарате ГУГБ НКВД агента, имеющего доступ к данным государственной важности, но не имеющего полного доступа к информации по Страннику-Курьеру. В районе Могилева происходят масштабные поисковые мероприятия. Передача очередного пакета сопряжена с большим риском провала, что будет иметь катастрофические последствия. Рекомендуем на время сократить контакты, вывести из опасного района группу капитана Строгова и сводный отряд капитана НКВД Чистякова. Возможность захвата Курьера противником исключена, приняты все меры предосторожности. О новых контактах сообщим дополнительно.
