Молится тебе. Что ж румяными устами Вновь смеешься ты? Что томишь меня мечтами? Лживы все мечты. Да, тебе внимал я, Ты меня вела, Но когда устал я, Бросила, ушла! Поужинав, бродяга-актер либо шел дальше, либо уславливался о пробном выступлении с директором, который как раз, может быть, нуждался в это время в первом любовнике, баритоне или еще больше в декораторе, чтобы обновить уже давно потускневшие декорации.
Такие сцены из актерской жизни описывал младший современник Петефи — Янош Вайда. Почти то же самое испытывал и Петефи, встретившись впервые с бродячей актерской труппой.
А помнишь юношу, который, как и ты. Держал в руке бродяжнический посох. На посох нищего похожа эта палка… Вот снова он встает передо мною, Тот час послеобеденного зноя, Когда меня в актеры посвятили, А перед этим я шатался зря По всем углам земли моей венгерской И вот пришел я в некий городок. Был поздний час. Ногам моим усталым Хотелось отдохнуть на постоялом Дворе… Я сидел в раздумье. Обед заказывать, иль сломится на этом Житейское мое благополучье, Как никудышный перочинный нож? И в это время некто благородный Дверь распахнул, а я уже настолько Был в людях опытен, что сразу сделал вывод: Актер явился, и никто иной! Пальто артиста было новым. Брюки Напоминали половую тряпку… «Жрец Талии?» — спросил я. «Точно, сударь! Вы тоже?» — «Нет еще!» — «Но ваша милость Им хочет быть?» — «Да я не знаю, право», — Ответил я. Но он уже исчез И в тот же миг с директором вернулся. В плащ белоснежный был одет директор, И крикнул мне он, кланяясь любезно: «Прекрасно, дорогой компатриот! Сам бог вас шлет! И мы вам очень рады. Вы, верно, обожаете искусство. А вы обедали? Но кормят здесь прескверно И дорого. А нам оленью ногу Послал из замка нынче мажордом. Капуста тоже, кажется, осталась. Угодно вам? Покушаете вволю!» И я, принявши это приглашенье, Торжественно зачислен был в актеры. Тут вовсе не допытывались, кто я — Студент, сапожник… …Мы по селеньям ездили… Бывали Удачи, и бывали неудачи. Всего бывало… Только нашей дружбе В конце концов, увы, пришел конец. Нахальство все ж мне было не по вкусу, Не полюбился мне огонь бенгальский, И множество «Последний раз в сезоне», И всякая иная трескотня. В конце концов распалась наша труппа Ввиду усобиц внутренних и внешних. Скитался я, вступил в другую труппу. И все это я снова испытал. И не поверю я в расцвет театра, Покуда подлецы, и негодяи, И все отребье мира будут в нем Иметь пристанище! О друг мой, мы с тобою Все это поняли! Дай бог, чтоб поскорее Актерское искусство наше стало Таким, каким оно и быть должно!
