случившиеся после смерти её второго мужа, но шли дни, а её состояние оставалось прежним. Улыбка на её лице стала явлением очень редким, пожалуй, кроме сына ничто не могло обрадовать Альбертину. Старая герцогиня не беспокоила молодую женщину душеспасительными беседами, делая вид, что не замечает состояния гостьи. Она считала, что время лечит все раны, и рано или поздно Альбертина станет прежней.
Как-то вечером маркиза сидела у себя в комнате, и читала, Себастьян возился на полу. Берти иногда бросала взгляд на сына, и тогда её лицо озарялось тихой, ласковой улыбкой, на мгновение зажигавшей тёплый огонёк в зелёных глазах. Неожиданно с улицы донёсся стук копыт, Альбертина насторожилась — посетители приезжали в поместье редко, герцогиня жила уединёно, — и хотела спуститься, посмотреть, кто это, но интерес пропал так же быстро, как появился. Кто бы это ни был, наверняка поздний гость приехал к герцогине. У неё в Париже не осталось никого, кроме может быть Поля де Орни. Отложив книгу, молодая женщина уставилась в огонь, впервые за последние дни вспомнив о герцоге. И, пожалуй, первый раз в душе шевельнулось что-то, смутно похожее на сожаление. Наверное, он её искал. Наверное, даже беспокоился.
— Нет, я не смогу вернуться, после всего, что было… — пробормотала Альбертина и покачала головой. — Мне и здесь неплохо живётся.
…Старая герцогиня изучающее посмотрела на посетителя. Несмотря на усталость, на его лице было решительное выражение, губы плотно сжаты, из чего она заключила, что молодой человек намерен добиться своего, что бы это ни было.
— Мадам, прошу прощения за поздний визит, но я и так уже потерял уйму времени, — начал он. — Меня зовут Поль де Орни, и я приехал…
— Я знаю, кто вы такой, — прервала его женщина. — И я знаю, зачем вы приехали.
— Она здесь? — после минутной заминки спросил он.
— Вы думаете, она будет рада вас видеть? — герцогиня нахмурилась. — Она уехала, чтобы её не беспокоили, а теперь являетесь вы, молодой человек, и хотите её видеть. А хочет ли она этого?
— Что Альбертина вам рассказала про меня? — немного резким голосом спросил Поль. Его не порадовало отношение герцогини.
— Почти ничего, кроме того, что вы — отец её ребёнка, — женщина поджала губы. — Однако ей неприятно говорить о вас, потому я и не расспрашивала.
— Мадам, я люблю её, и никогда бы не причинил беспокойства, — Поль твёрдо взглянул в глаза собеседнице. — Пусть она сама скажет мне, что не хочет больше видеть, и я уеду. Позовите её, пожалуйста.
Герцогиня смерила его сердитым взглядом.
— Если она будет расстроена, молодой человек…
— Я немедленно уеду, — перебил её он.
— Хорошо, — нехотя согласилась она. — Я позову девушку.
Альбертина удивилась, увидев на пороге хозяйку особняка.
— Вы ещё не спите?
— Там кое-кто хочет увидеться с вами, деточка. Я пойму, если вы скажете нет, и так и передам.
Маркиза побледнела, не зная, что сказать. Только один человек мог набраться наглости и приехать сюда. Герцогиня восприняла её молчание по-своему.
— Хорошо, я скажу, что вы не желаете его видеть, — она повернулась, но услышала слабый голос Альбертины.
— Я спущусь, мадам.
На середине лестницы её вдруг охватила слабость, маркиза остановилась и опёрлась на перила. Стена, которой она отгородилась, дала трещину, эмоции вот-вот готовы были нахлынуть волной. Пару раз глубоко вздохнув, она успокоилась и оставшийся путь до гостиной проделала на твёрдых ногах.
Едва услышав шаги, Поль обернулся. Альбертина стояла на пороге, напряжённая, как струна, судорожно сжав у горла ворот простого домашнего платья, и пристально смотрела на него. Он почувствовал огромное облегчение оттого, что наконец нашёл её, что с ней всё в порядке, и она осталась во Франции — в последнее время ему не давали покоя мысли именно об этом. Не дав Полю ничего сказать, она глухо произнесла:
— Я не вернусь в Париж.
Герцог кивнул и ласково улыбнулся.
— Хорошо, родная, мы не поедем в Париж.
Она на мгновение замолчала, немного удивлённая его согласием.
— Я…
— Я сделаю всё, чтобы тебе было хорошо, любовь моя. Всё, что скажешь. Если не хочешь меня видеть, я сейчас же уеду, и никогда больше не потревожу тебя.
— Нет! — вырвалось у Альбертины прежде, чем она успела подумать. — Останься… — уже тише добавила она, больше не в силах обманывать саму себя.
Всё это время она ждала, когда он найдёт её. В глубине души маркиза скучала по Полю, несмотря ни на какое сумрачное состояние, и знала, что рано или поздно он приедет. По щекам потекли непрошеные слёзы, но Альбертина словно враз лишилась сил, прислонившись к косяку и не отрывая взгляда от герцога. Он в несколько шагов оказался рядом, обнял и прижал к груди, ласково поглаживая по голове.
— Не надо плакать, маленькая, — прошептал Поль. — Всё будет хорошо, Берти, не плачь, пожалуйста.
— Я устала, Поль, боже, как же я устала… — она тихо всхлипывала, слёзы всё никак не хотели прекращаться.
— Ты отдохнёшь, наберёшься сил, и воспоминания уйдут, вот увидишь, родная. Ну всё, не надо, Берти, успокойся…
Они простояли долго, словно потеряв счёт времени. Герцогиня, спустившись со второго этажа и издалека наблюдая за ними, вздохнула и отправилась отдать распоряжение, чтобы подготовили комнату для гостей. Сердце подсказывало ей, что Альбертина скоро уедет, снова оставив её в одиночестве.
На следующий день маркиза покинула поместье, пообещав, что будет навещать старую женщину, тем более что загородный дом Поля находился не так далеко. Альбертина категорически отказалась возвращаться в Париж, попросив продать особняк, в котором она жила последнее время. Поль ничего не имел против, тем более, ему самому в городе особо делать было нечего. Они не разговаривали о прошлом, герцог не задавал никаких вопросов, посчитав, что когда Альбертина захочет, то сама ему всё скажет. Она также попросила не спешить с венчанием, и подождать до конца траура, с чем Поль тоже согласился. Он был рад уже тому, что она жила с ним под одной крышей, и хотя он предоставил ей отдельные комнаты, на следующий вечер после приезда Альбертина сама пришла к нему.
— Мне снятся кошмары, — тихо сказала она, зябко поёжившись.
Постепенно на её лицо вернулся румянец, а в глазах снова появился блеск. Молодая женщина стала чаще улыбаться, и Поль рад был слышать её смех. Она понемногу приходила в себя, и ко дню свадьбы почти полностью оправилась от страшных событий, случившихся в Париже. Только они по-прежнему не разговаривали на эту тему.
Накануне церемонии, вечером, Поль вернулся из города, привезя кое-какие подарки, и спросив у горничной, где мадам д' Арриваль, получил ответ, что она наверху, в своей гостиной. Он несколько удивился, Альбертина в последнее время редко заходила в комнаты, отведённые ей, предпочитая проводить время вместе с Полем и сыном. Поднявшись на второй этаж и открыв дверь, он замер на пороге. Маркиза стояла у камина, держа в руке чёрную шёлковую маску, на её лице было задумчивое выражение. Поль боялся пошевелиться, чтобы не нарушить тишины, Альбертина словно не замечала его присутствия в комнате. Погладив пальцами материю, она позволила маске выскользнуть из пальцев прямо в огонь. Потом молодая женщина повернулась, губы чуть дрогнули в улыбке.
— Здравствуй, любовь моя, — тихо сказал он, любуясь золотыми искорками в распущенных рыжих волосах.
Улыбка стала шире, в зелёных глазах зажглись хорошо знакомые ему огоньки.
— Хочешь, я расскажу тебе о Кошке? — пушистая бровь изогнулась, а в голосе проскользнули
