прислушался.
— …Американцы? Вы дурак, Валленброт! — желчно сказал Руффке. — Если бы опасность угрожала со стороны красных — я сам включил бы общий рубильник, и взорвал бы весь подземный город вместе с собой и с вами… Но эти… — он злобно захохотал, — эти через год-два сами будут нам помогать в борьбе против русских! Не уничтожать надо, а сберечь! Гитлер?.. Плевать на Гитлера! Любой из нас может стать таким, как он! Нужна сила. Нужны деньги. Они у американцев… В общем, кончайте, Валленброт! Мне нужно еще забрать кое-какие секретные бумаги. Я вовсе не намерен дарить их американцам.
— Хорошо. Я верю вам. — Валленброт подошел к небольшому окошку в стене, и рукояткой пистолета разбил стекло.
Степан догадался, что последует за этим. И действительно, толстый стальной щит, упав сверху, наглухо закрыл коридор. Там, за этой перегородкой, остались люди, — они похоронены заживо…
Степан закрыл глаза и скрипнул зубами. Ах, с какой радостью он разрядил бы сейчас пистолет в этих фашистов! Но оружия не было.
Едва лишь Валленброт и Руффке ушли, Степан подбежал к сигнальному окошку. Там, за осколками стекла, виднелась большая красная кнопка. Он нажал ее, думая, что в тот же миг стальной щит вздрогнет и поползет вверх, но механизм не действовал. Тогда Степан бросился исследовать каждый закоулок — ни рычажка, ни отверстия. Ровные, гладкие стены.
Степан в растерянности остановился перед щитом. Что же делать?
И тут он вспомнил, что профессор Браун однажды сказал: «Подземный город управляется из кабинета шефа».
Любой ценой нужно было проникнуть туда.
Степан выбежал в главный коридор и прислонился к стене.
Мимо него, завывая, промчался электрокар с эсэсовцами; к лабораториям один за другим подъезжали бронетранспортеры, и растерянные бледные гитлеровцы, беспорядочно суетясь, бросали туда все, что попадало под руку. На Степана никто не обращал внимания: он был в белом халате и шапочке лаборанта. Опасность представляла только встреча с Валленбротом,
Надо было спешить, пока не улеглась паника. Степан прежде всего бросился к лаборатории профессора Брауна, чтобы предупредить старика о грозящей опасности, а затем вместе с ним пробраться в кабинет шефа.
Но знакомая лаборатория была пуста. Драгоценные приборы, посуда, бумаги, книги грудами валялись на полу. Степан бросился к тайнику — портфель с рукописью профессора был на месте. «А профессор — погиб?» — сердце Степана сжалось.
Мешкать было нельзя. Схватив портфель и какой-то круглый металлический стержень — все-таки, оружие! — Степан побежал вдоль по коридору. Он никогда не был в этой части города, но в памяти всплыло: «От лаборатории до кабинета шефа — триста двадцать шагов. Восемь перекрестков. Против двери — ниша».
Степан подходил уже к восьмому тоннелю, когда за углом послышался голос Руффке. Шеф и американец шли к главному коридору.
Степан едва успел юркнуть под бронетранспортер.
— Одну минутку, мистер Стьюард, я запру кабинет, — сказал Руффке.
Американец захохотал:
— Узнаю немецкую педантичность! Успокойтесь, здесь никого нет… Вы лучше скажите, что это за бумаги вы сложили в свой чемодан? Сколько они стоят?
Степан не стал слушать дальше. Все его мускулы напряглись: «Никого нет! Никого нет!» Едва лишь голоса удалились, он выскочил из под бронетранспортера, бросился в открытую дверь и захлопнул ее.
«Кабинет шефа!» — догадался Степан. Стальные сейфы, черная штора на стене, — обо всем этом ему рассказывал профессор Браун. И главное: вот, на стене, план подземного города и большой щит с множеством кнопок, рубильников, лампочек!
Спохватившись, Степан дважды повернул ключ в замке. Юноша не заметил, что дверь, прищемив угол ковра, осталась незапертой. Он бросился к щиту, на ходу стараясь прочесть надписи. «Перекрытие главного тоннеля»… «Свет»… «Минные поля»…
Но где же тот страшный рубильник?.. Вот! «Затопление секторов»… Нет, не этот рубильник будет включен, а вон тот… и тот… и тот!..
С чувством гнева и удовлетворенной мести Степан дергал за рубильники, нажимал на кнопки, зная, что в этот миг там, в главном коридоре, с грохотом падают стальные щиты полуметровой толщины, — падают, круша машины, уничтожая фашистов. Вспыхивающие красные лампочки всякий раз извещают: щит опустился.
Не подумав, Степан включил рубильник с надписью: «Силовая станция», и внезапный взрыв потряс стены. Электричество погасло, только над щитом вспыхнула яркая зеленоватая лампочка. При ее свете Степан напряженно всматривался в план подземного города. Он искал путь, по которому можно было бы вывести пленных из нижнего этажа.
Степан сразу увидел запасные выходы. Их было два, оба в этой части города. Юноша напряг память, и перед ним промелькнули подъемник, перекрестки, повороты… Более трех лет назад проносили его на носилках, но он вспомнил весь путь до мелочей. Главный вход — в конце коридора. Тут! Именно тут, в этой комнате должен быть второй выход. Но где? Где?
Возбужденный и потрясенный, Степан с трудом разбирался в путанице переходов, лестниц, камер. Он стал на стул, чтобы лучше видеть, но в этот момент сзади кто-то вскрикнул.
В дверях стоял Валленброт с пистолетом в руках. У порога трясся профессор Браун.
Все это промелькнуло в глазах Степана как вспышка молнии. Раньше чем грянул выстрел, юноша бросился на Валленброта.
…По толстому ковру кабинета в последней смертельной схватке, хрипя, катались два человека. Третий, прислонясь к стене, смотрел на них блестящими сумасшедшими глазами. Он как бы оцепенел. Но когда послышался чей-то приглушенный стон, старик вдруг встрепенулся, в его глазах появилось что-то разумное. Он провел рукой по лысому черепу, схватил со стола большую малахитовую шкатулку, наклонившись, выждал несколько мгновений, изо всей силы опустил ее на чью-то голову и пошел, приплясывая и хохоча:
— Ха-ха-ха!.. Я, Макс Браун, убил человека! Я убил человека!
Глава IX
Седоволосый юноша
Ранним утром третьего мая тысяча девятьсот сорок пятого года в одном из безымянных ущелий Баварского плато у стремительного горного ручья неподвижно лежали два человека, юноша и старик, в изорванных грязно-белых халатах.
Они спали. Их не беспокоил ни грохот потока, ни задорное щебетанье птиц, ни яркие солнечные лучи. Так спят солдаты после длительного марша: разбросав руки и ноги, прильнув щекой к земле, тяжело всхрапывая и беспокойно бормоча.
Солнце подымалось все выше и выше. Его лучи начинали жечь невыносимо.
Юноша застонал во сне, но не шевельнулся. У старика на лысине проступили капельки пота, лицо побагровело, дыхание участилось, однако и он не мог преодолеть оцепенения. Лишь когда расхрабрившаяся пичужка уселась ему на голову, он беспокойно дернулся и привстал.
— Стефан!.. — старик потер рукой лоб, и, оглянувшись, с недоумением повторил: — Стефан?
Его взгляд упал на юношу. Спящий не услышал слабого оклика, а старик бормотал:
— Антивирус… Капитуляция…
Вдруг старику представилось что-то страшное. Вытянув руки вперед, как бы отталкивая кого-то невидимого, он пятился к скале, шепча:
— Уничтожьте этот вирус!.. Уничтожьте!.. А-а-а…
