только Поттер. Конечно, с моей стороны это плод чистой фантазии, однако…
— Ничего особенно фантастичного я в этой истории не вижу, — объявил Чартворд. — Конечно, «повседневной» ее назвать нельзя, но ведь Поттер не идет по жизни проторенными путями… Такой маневр как раз в его духе… А что по этому поводу думает Лессинг?
— Я передаю вам наше совместное мнение. Сводится оно к тому, что Поттер запустил руки сразу в два отличных пирога: «Мечта» и харрингтоновский синтетический каучук.
— Да, но Поттер должен отдавать себе отчет в том, что если он поскользнется, мы его вздернем!
— Он и сам может находиться под давлением.
— Вот как, вы допускаете, что его кто-то принуждает так действовать?
— Если бы в результате всех этих преступлений он загреб кучу денег, с которыми удрал бы за границу и жил там припеваючи, тогда было бы понятно. Но ведь он сидит на месте. Стал бы он идти на такой огромный риск, понимая, что мы следим за каждым его шагом и только ждем той минуты, когда он допустит ошибку? Вы понимаете, что я имею в виду!..
— Понимаю. Действительно, кто-то может оказывать давление на Поттера. Признаться, я и сам об этом думал. Рад, что наши точки зрения совпадают… Ладно, Роджер, продолжайте в том же духе. И не слишком-то стесняйтесь в выборе средств. На этот раз мы не имеем права позволить Поттеру от нас ускользнуть.
Прежде чем отпустить Роджера, Чартворд поговорил о всяких мелочах, но суть дела сводилась к следующему: ПК предоставил ему свободу действий. Он должен был любой ценой уличить Поттера, а методы… выбирай по своему усмотрению!
Эдди Дэй сидел за своим столом с неизменным увеличительным стеклом в глазу. Он отложил в сторону чек, до той минуты приковывавший его внимание, посмотрел искоса на Роджера и спросил:
— Старина сегодня в дурном настроении?
— Не хуже, чем обычно. Что, у тебя с ним интервью?
— Упаси Боже, нет. Просто мне было интересно. Только что сюда заглядывал Слоун. Я сказал, что ты ему позвонишь, как только вернешься.
— Спасибо.
Роджер взглянул на часы. Уже почти половина второго, но Слоун часто ходил завтракать поздно.
Он поднял трубку.
— Говорит Вест.
— Рад, что ты позвонил, — загудел Слоун. — У меня есть для тебя кое-что в отношении Клея. Его нашли вместе со вторым парнем. В песчаном карьере близ Ю-Хауса.
Глава 16
ТРУПЫ В ПЕСЧАНОМ КАРЬЕРЕ
У Роджера было чувство подступающей к горлу тошноты, когда он звонил Чартворду. Прошло четверть часа после того, как позвонил Слоун. Эти пятнадцать минут были заполнены самыми разнообразными делами.
— Оба мертвы? — взорвался Чартворд. — Какого черта вы не приняли мер для того, чтобы этого не случилось? Мой Бог, для чего только существует полиция!
Все его дружеское расположение куда-то исчезло. Роджер был уверен, что лицо ПК приобрело кирпично-красную окраску.
— Это необходимо прекратить, остановить! Черт возьми, эти люди нам были нужны! Только их мы могли заставить заговорить о Поттере. Неужели вы этого не понимали?
— Отлично понимал, сэр.
— Знаете, кто их убил?
— Нет, сэр. Нам известно, что Поттер все утро находился в Лондоне. Харрингтон у себя на работе, мисс Трэнсом дежурила. У нас нет полной картины в отношении директоров «Мечты», но мне звонил Лэмпард. По его сведениям, Клод Прендергаст и его жена неотлучно сидели в Делаваре. Но, конечно, наблюдение Лэмпарда не очень-то плотное.
— Следовательно, надо послать туда наших людей, — громыхал Чартворд. — За всеми директорами этой компании нужно установить круглосуточное наблюдение. Проследите за этим.
Бесполезно было напоминать о нехватке работников.
— Да, сэр.
— И действуйте порасторопнее!
Роджер видел, как внимательно Эдди Дэй следит за выражением его лица, как бы стараясь угадать, что говорит ПК.
— Мылит тебе холку? — блаженно улыбаясь, спросил Эдди.
— Какое там, занимается кровопусканием. Настоящий вампир…
Он позвонил Марку:
— Я сейчас еду в Гилдфорд. Убиты Клей и второй, маленький. Едем?
— И ты еще спрашиваешь?
— Жди меня на станции Виктория.
— Не понимаю, что за охота связываться с любителями, — возмутился Эдди Дэй.
— Мы задыхаемся без людей, Эдди. Ругай Гитлера.
Роджер снова поднял трубку и на этот раз заговорил с посыльным:
— Принесите мне несколько мясных сэндвичей, заверните в пакет и отнесите в мою машину. Через пять минут я уезжаю.
Он знал, что на это уйдет десять, а если не торопясь, то и все пятнадцать.
Посыльный на этот раз проявил необычайную проворность, даже прихватил бутылку пива.
— Замечательная мысль, — похвалил Роджер. — Позвоните моей жене, ладно? Предупредите ее, что я могу вернуться поздно.
— Непременно, сэр.
Через десять минут он посадил к себе Марка и подробно передал ему содержание своего разговора с Чартвордом.
Возле зеленой изгороди, ограничивающей Ю-Хаус, расхаживал полицейский в форме. Он узнал Роджера и отдал ему честь.
— Инспектор Лэмпард еще не уехал? — спросил Роджер, не вылезая из машины.
— Нет, сэр. По-моему, он сейчас в беседке в конце сада. Вы попадете туда по этой дороге. Быстрее, чем ехать по главной.
Они оставили машину и пошли по садовой дорожке, сплошь заросшей травой.
Лэмпард был занят в старой деревянной беседке. Он сидел за круглым столом, который был сплошь завален бумагами. Неподалеку лежали два трупа, прикрытых простынями.
Лэмпард поднял голову, однобоко улыбнулся и сразу же приступил к делу. Трупы были обнаружены бойцом Местной Обороны, который дежурил в этих местах и обратил внимание на отвратительный запах. Сейчас определили, что с бандитами покончили не менее двенадцати часов назад. Тенби спускался в карьер и почти не сомневается в своей правоте. В случае, если Роджер хочет его видеть, доктор будет вечером в Делавар-хаусе. Он собирался навестить Клода.
— Спасибо, — поблагодарил Роджер.
Лэмпард продолжал: получалось, что эти двое были убиты через два или три часа после того, как они уехали из Кингстона, где неудачно пытались осуществить тройное убийство.
В карманах убитых не было ничего, достойного внимания. Даже нельзя было сказать, разделались ли с ними в карьере или же их трупы сбросили туда позднее. Поскольку на телах не видно было синяков и ссадин, скорее всего их там и убили.
Лэмпард взял со стола небольшой конвертик.
— Тенби извлек одну из пуль, — пояснил он, выкатывая ее на листок бумаги, — ту, которой был
