Как много было счастья, бед, Поведать могут книги вам.Ах, десять лет — понурых лет Вздыхал я по старинкеИ слал тебе я лучший цвет, Слал игры, валентинки.Пять долгих лет и снова пять Жил в дальней стороне,Чтоб ум твой смог теплее стать К скорбящему — ко мне.Жил тридцать лет среди сердец Холодных и медведей,Пришел сказать я, наконец, О, будь моею, Леди!Не покраснев, не побледнев, Лишь улыбнулась жалостно,Сказав: «Страсть, много претерпев, Скучна мне, а не радостна!»А попугай мчит на простор, Хохочет злобно, едко:«Выносливый столь ухажер Невыносим на редкость!»А песик лает все свирепей, Показывает прыть,Чтоб с золотой сорвавшись цепи Больнее укусить.О, успокойся, попугай! О, успокойся, песик!Мой долг — сказать, пускай под лай, Но слушать — кто ж вас просит.А леди — громче пса, как будто Над псом спешит к победе.Влюбленные ж всегда орут так, Услышали чтоб леди.Крик попугая — звонче, звонче, Сердитей его смех.Но песьи взвизги, между прочим, Звучали громче всех.Сидели слуги у камина, На кухне — ввечеру.Заслышав дикий вопль в гостиной, Дивились: «Что ж орут?»А паж, хоть он не исхудал, Но громче всех заохал:С чем чай подать в гостиный зал И связан этот грохот?Пажа забросить, чтоб узнал — У них платок был крохотный —С чем чай подать в гостиный зал И связан этот грохот.Когда, подняв ужасный гам, Паж съехал с этажей,Его спросили: «Что же там? Скажи, о принц пажей!»А у влюбленного есть трость Побить собаку тучную,И песик заревел со злости, Завыл еще тягучее.А также у него есть кость, И пес угомонился,И с ней на кухню — спрыгнув просто — Он, как и паж, спустился.Сказала леди, хмурясь строже, — Ах, фея красоты! —«Мой пес мне дюжины дороже
