Но мужчина не торопился войти в дом.
– Разве вы не хотите взглянуть на удостоверение личности? У меня при себе кредитные карточки и паспорт.
Я пристально посмотрела на него, и мне чудилось, что его глаза, скрытые стеклами очков, разглядывают меня с насмешливым любопытством. Черт возьми, что он нашел здесь забавного?
– Проживи вы тут с мое, тоже не открыли бы дверь кому попало.
– Прежде чем «кто попало» переступит порог этого дома, позвольте ему выключить фары. Я оставил их гореть, чтобы не споткнуться в потемках.
Не дожидаясь язвительного ответа, который вертелся у меня на языке, он направился к машине. Я оставила дверь открытой и вернулась к камину, подбросила в огонь еще одно полено и только тут обнаружила, что мои руки трясутся, а сердце бешено колотится. Я поправила коврик перед камином, задвинула ногой кость Рыжика под стул и достала сигарету. Едва я закурила, как гость вошел и прикрыл за собой дверь.
Теперь я хорошо его разглядела. У него было бледное лицо и темные волосы, как у всех исконных жителей шотландского высокогорья. Долговязая, нескладная фигура делала моего гостя похожим на ученого. Одежда? Твидовый костюм, слегка потертый на локтях и коленях, рубашка в светло-коричневую клетку и зеленый галстук. В моем представлении, так одеваются директора школ и профессора каких-то малопонятных наук. Возраст определению не поддавался. Где-то от тридцати до пятидесяти лет.
– Как вы теперь себя чувствуете? – вежливо осведомился мужчина.
– Отлично, – заверила я, хотя мои руки по-прежнему дрожали, и он явно заметил это.
– Вам не мешало бы выпить.
– Я не знаю, найдется ли что-нибудь в этом доме.
– Где можно поискать?
– Под окном.
Он нагнулся, открыл комод, порылся там и, смахнув локтем пыль, извлек бутылку «Хейга».
– То, что нужно. Теперь нам требуется только стакан.
Я отправилась на кухню и вернулась с двумя бокалами, кувшином воды и лотком для льда, обнаруженным в морозилке. Странный визитер принялся наполнять бокалы, но жидкость показалась мне какой-то подозрительной. Я не очень-то уважаю виски.
– Считайте, что это лекарство, – предложил он, заметив мою неуверенность, и протянул один бокал.
– Я не хочу напиваться.
– О, вы не напьетесь.
В его словах была крупица здравого смысла. Хотя напиток и отдавал табаком, зато я быстро согрелась. Окончательно успокоившись и чувствуя себя дурочкой, я робко улыбнулась гостю.
Он тоже улыбнулся и заявил:
– Почему бы нам не присесть?
Когда мы расположились – я перед камином, а визитер на краешке большого отцовского кресла, положив руки на колени и поставив бокал на пол между ног, – он спросил:
– Просто из любопытства, почему вы все-таки открыли дверь?
– Дело в том, как вы назвали себя. Стюарт. Вы прилетели из Шотландии, не так ли?
– Верно.
– Откуда именно?
– Кепл-Бридж.
– Но это рядом с «Элви»!
– Я знаю. Видите ли, я связан с «Рамсеем, Маккензи и Кингом».
– Адвокатами моей бабушки?
– Совершенно верно.
– Но вас я не помню...
– Я начал работать в этой фирме всего лишь пять лет назад.
Внутри у меня все похолодело, но, сделав титаническое усилие, я пробормотала:
– Надеюсь... ничего не случилось?
– Все в порядке, – заверил он.
– В таком случае зачем вы прилетели?
– Это связано с рядом писем, которые остались без ответа, – пояснил Дэвид Стюарт.
Глава 3
После недолгой паузы я пожала плечами:
– Не понимаю.
– Точнее говоря, это связано с четырьмя письмами. Тремя от самой миссис Бейли и моим, написанным от ее имени.
– Написанным кому? – заволновалась я.
– Вашему отцу.
– Когда?
– В течение последних двух месяцев.
– Вы направляли их сюда? Я хочу сказать, что мы подолгу не задерживаемся на одном месте.
– Вы сами писали бабушке, указав этот адрес.
Что правда, то правда. Я всегда давала ей знать, куда мы отправляемся. Бросив недокуренную сигарету в огонь, я попыталась собраться с мыслями. Мой отец, несмотря на все свои недостатки, был самым откровенным человеком на свете и в случае чего мог целыми днями ворчать и стенать, если что-то или кто-то раздражал его. Но о письмах у нас речь не заходила!
– Вы их не видели? – догадался адвокат.
– Нет. В этом нет ничего удивительного. Отец сам ежедневно ходит в аптеку за почтой.
– Вероятно, он даже не распечатывал их?
Это тоже было не в его характере. Отец всегда открывал письма. Может, порой не обращал внимания на то, что пишут, но каждый раз надеялся обнаружить в конверте чек.
– Нет, он так бы не поступил, – сказала я, сглатывая комок в горле, отбросила прядь волос с лица. – Что в них было? Или вы не знаете?
– Конечно же знаю, – заявил он, и я словно наяву увидела, как Дэвид Стюарт удобно устраивается в здании суда за старомодным письменным столом и, откашлявшись, чтобы справиться с эмоциями и избежать юридических ловушек, с бесстрастным лицом разбирает непонятные простому смертному завещания, доверенности, договоры о купле-продаже, документы на аренду и разные предписания. – Дело в том, что ваша бабушка хочет, чтобы вы вернулись в Шотландию... навестили ее.
– Мне это известно, – кивнула я. – Она в каждом письме упоминает об этом.
Он недоуменно поднял брови:
– Вы не хотите возвращаться?
– Конечно хочу... – Я подумала об отце, вспомнив тот давний подслушанный мною разговор. – Хотя не знаю... То есть я пока что не решила...
– Вас что-то удерживает?
– Удерживает, разумеется... мой отец.
– Вы имеете в виду ведение хозяйства?
– Нет, я не об этом.
Мистер Стюарт замолчал, видимо надеясь, что я разовью свою мысль. Я побоялась смотреть ему в глаза и отвернулась, уставясь в пылающий огонь. У меня было такое ощущение, что я выгляжу очень
