недель. Я был бы совершенно спокоен, если бы она поехала с вами.
— Благодарю за доверие. Детям я скажу после занятий. А то они взбесятся от счастья.
Нет худа без добра. Она не успела сказать им, и слава Богу! Полдвенадцатого Фиона забежала на кухню, чтобы дать стакан воды икающему Тиаки, и застала Эмери корчащейся от боли у стола.
— Эмери, в чем дело? Живот прихватило?
— Нет, мисс Макдоналд, — с трудом ответила Эмери. — Это ребенок. Плохи дела. Придется, наверно, идти домой и лечь. Не хватало еще, чтоб это случилось здесь. У меня боли все утро, да надеялась, обойдется. Это от тяжестей.
— Как домой? — запротестовала Фиона. — Можно лечь и здесь. Сходить за Тамати? Они сегодня где- то поблизости.
— Да нет пока. Подождем, может, поутихнет. Видите ли, — у Эмери сквозь золотисто-коричневую кожу проступила краска, — я ему еще не говорила. Нет, нет, я рада. Тиаки нужен братик или сестричка, но Тамати может решить, что нам надо перебраться поближе к врачу, и, чего доброго, возьмет да бросит работу здесь. А на другом месте он может снова связаться с дурной компанией. Сама-то я могла бы прижиться в другом месте — ну, скажем, последний месяц провести в Ванаке. Эдвард разрешил бы мне пожить в их доме.
Фиона почувствовала, как у нее на глаза наворачиваются слезы.
— Эмери, ты хочешь сказать, что месяц прожила бы одна, а все предыдущие готова провести здесь, лишь бы Тамати не запил опять?
— Само собой, Фиона обняла Эмери и поцеловала ее в нежную коричневую щеку.
— Это невероятно. Ты просто прелесть. Но пойдем, тебе нельзя оставаться на ногах.
У двери в спальню Эмери задержалась и спросила:
— Может, лучше в одну из отдельных комнат?
— Нет, как же без Тамати?
— Но как только боли утихнут, я пойду к себе.
— Что за разговоры, Эмери. Неужели ты думаешь, что я позволю тебе остаться там одной? Тебе придется готовить, значит, нужно по-настоящему отлежаться в постели.
— Ну что ты. Тамати умеет готовить. А тебе не справиться.
— Что ты такое говоришь. Да и девочки с радостью помогут, Виктория будет на тебе практиковаться в приготовлении еды больным. Спокойнее, Эмери, вот так. Я дам тебе ночную рубашку, а девочки сделают грелки. Сейчас включу обогреватель. Уложу тебя и пойду скажу Тамати. Не о ребенке, конечно, это уж твое дело.
Фиона задумчиво направилась к постели. Да, Тамати надо бы знать, что за чудо у него жена. Не каждая женщина решится здесь обзаводиться детьми. До Ванаки два-три часа на катере, почитай, все шесть, если Эмери придется отвозить в больницу. А что, если начнется выкидыш или что другое? Фиона почувствовала острое беспокойство, но взяла себя в руки. Есть передатчик; доктор проинструктирует ее в случае необходимости, да и сам в случае чего приедет.
Тамати выслушал ее с явным испугом.
— Что с ней такое? Я вчера вечером говорил, что она выглядит не очень хорошо, но она только посмеялась. Эм не знает, что такое болеть.
— Лучше иди к ней. Я тоже сейчас приду, только за обедом присмотрю. Уже пора. — Она дошла с ним до двери. — И потом, знаешь, Тамати, будь с Эмери добрее...
— Мисс Макдоналд, идите сюда! — послышался голос Эдварда.
Она подошла к нему — высокая, стройная, в нежно-зеленом шерстяном платье с золотым пояском; не связанные в узел волосы рассыпались по спине.
— Что с Эмери? Может, скажете мне, что там такое?
— Ничего страшного, мистер Кэмпбелл. Эмери как следует отдохнет, и все будет в порядке. Она ждет ребенка.
Эдвард присвистнул:
— Жизнь на овечьих фермах чертовски тяжела для женщин, желающих иметь семью. Мама хотела больше детей, но говорила, что это ей не по силам. Если с Эмери будет что-нибудь не так, хлопот не оберешься. Но даже если все пойдет хорошо, ей не под силу тащить на себе сразу два хозяйства. Найти помощника поблизости тоже невозможно.
— Ну, так будем считать, что вам повезло, что я здесь, — весело заметила Фиона. — Справимся, мистер Кэмпбелл. Куда деваться. Мисс Трудингтон кое-что возьмет на себя, а я ей буду делать массаж: я проходила специальный курс, потому что в нашей школе в Эдинбурге детям это помогало. Но Эмери придется пожить здесь, если вы не возражаете. Я уложила ее в красно-белой комнате. Там есть камин. Тамати мог бы спать там же, а Тиаки можно поставить кроватку в комнате мальчиков. Он и так здесь чуть не весь день.
Эдвард слушал с явным удовольствием.
— Мисс Макдоналд, не можете же вы все это тащить на себе. Вы говорите, что Труди поможет, но она сама нуждается в помощи. Она не может даже одеться к завтраку. А на сколько ртов надо готовить, если сюда переберутся еще и Тамати, и Тиаки.
— Ради Бога, без паники. У нас в школе для детей-инвалидов вечно что-нибудь случалось. Порой нам приходилось делать для них буквально все. Я специалистка по части организации. Ребята помогут, им это только на пользу. Всю стирку можно делать в стиральной машине по субботам, а гладить по вечерам. Сделаем расписание обязанностей. Мальчики могут мыть посуду, чистить картошку и тому подобное.
Ей показалось, что Эдвард глянул на нее с явным уважением.
— Но вы так просто замотаетесь.
Фиона посмотрела ему в глаза и сказала искренне:
— Видите ли, мистер Кэмпбелл, в настоящий момент мне только на пользу поработать побольше, чтобы до предела заполнить все время. Это спасает от мрачных мыслей. Работа полезна!
— Я тоже пойду домой и накрою стол, пока вы закончите готовить. Как вы считаете, надо сегодня послать сообщение врачу по передатчику?
Это ж надо! Господин Эдвард спрашивает у нее, Фионы, совета!
— Посмотрим. Может, и понадобится, но я думаю, что, если она отлежится две-три недели, все будет нормально. Только бы боли у нее прекратились. Она не переживет, если что-нибудь случится с ребенком. Ну а потом... — глаза у Фионы заблестели, — это ведь просто чудо, завести здесь ребенка. Девочки сразу полюбят его. Да и мальчики тоже. — Глаза у нее потухли. — Впрочем, меня уже здесь к тому времени не будет.
— Что за чепуха. Конечно будете. Куда я вас отпущу, раз Эмери ждет ребенка.
Про себя Фиона подумала: «Потому что я полезна, а не потому, что нужна ему». И от этой мысли ей стало больно.
Жизнь, конечно, заметно усложнилась, но вместе с тем приятно было сознавать, что благополучие и гармония «Бель Ноуз» и его обитателей зависят в немалой степени и от ее усилий.
Фиона решила, что обедать придется позднее, тогда это не будет мешать школьным занятиям. Работу они заканчивали в три, так что времени на приготовление еды было более чем достаточно.
На следующий день Эдвард явился делать уборку. Она слышала, как девочки разговаривали с ним на заднем крыльце, где была раковина.
Голос Виктории:
— Дядя Эдвард, мы сделали такой вкусный пудинг — пальчики оближешь. Фиона говорит, что еда должна быть не только вкусной, но и радовать глаз. Это ее главный кулинарный принцип. Здорово, правда? Это ведь...
Голос Эдварда — насмешливый и одновременно жалобный:
— Больше не говорите... пожалейте. У меня уже слюнки текут. Взбитые сливки с фруктовым соком... да розоватые меренги и вишни поверх крема. Мне ли не знать.
Вики и Элизабет прыскают от смеха.
— Вы ничего другого и не знаете, это же одно из ваших любимых блюд.
— А это вдвойне любимое, вот, смотри! Паровой пудинг и еще один яблочный.
