«Ричард Хорнбакл [Richard Hornbuckle], дилер автомобилей, гольфист, баптист, был в полуметре от того, чтобы спустить свой желтый Бьюик Скайларк с моста «Sunshine Skyway» в реку».
В этом простом предложении 23 слова, каждое слово предвосхищает историю. Сначала, Миллер воспользовался тем, что у героя необычное имя: «hornbuckle» в переводе с английского — гудок и пристяжной ремень. Это будет история автодилера за рулем подержанной машины с исправными тормозами. Тут Миллер, мастер детали, берет в оборот «желтый Бьюик Скайларк». «Желтый» перекликается c «Sunshine» — солнечный свет. А «скайларк», в переводе с английского жаворонок, со «Skyway», в переводе — воздушная линия. Он играет со словами.
Но самое смешное начинается с тремя существительными — дополнениями подлежащего. Каждое из них предвещает свою линию повествования. «Дилер автомобилей» объясняет график работы Хорнбакла и то, как он очутился в тот день на месте трагедии. «Гольфист» готовит нас к безумному эпизоду, когда, выбираясь из автомобиля, Хорнбакл поворачивается, чтобы забрать набор клюшек (этот человек и вправду любит гольф). И «баптист» предваряет цитату, где неохотный верующий, выживший в катастрофе, клянется, что на следующее утро пойдет в церковь. Дилер автомобилей, гольфист, баптист.
В пьесах этот прием называют чеховским ружьем. В письме 1889 года, Антон Чехов писал: «Ружье, появившееся на сцене, должно непременно выстрелить».
Практикум
1. Вы нарушаете принцип чеховского ружья? Акцентируете ли Вы элементы, которые потом не выстрелят?
2. Возможно, до настоящего момента Вы не обращали внимания на предвосхищающие детали в кино, литературе и театре. Теперь, когда Вы это знаете, обращайте внимание на примеры.
3. Предвосхищение уместно не только в повествовании, но и в публицистике. Хорошая рубрика или эссе обычно имеют пункт, который будет раскрыт только в конце. Какие детали можно вставить, чтобы предвидеть концовку?
4. В журналистике, литературные эффекты идут из репортажа, не от воображения. При следующем задании, ищите возможную концовку уже на месте событий. Так, Вам удастся насобирать деталей, чтобы предвосхитить концовку.
№ 46: Журналисты, заводите моторы!
Хорошие вопросы управляют хорошей статьей. Хорошим статьям нужен двигатель, вопрос, на который ответит текст. Кто это сделал? Виновен или нет? Кто выиграет? За кого она выйдет замуж? Герой победит или падет в борьбе? Хорошие вопросы двигают хорошие статьи.
Этот прием настолько действенный, что требует собственного названия. Том Френч [Tom French] нашел такое имя — «двигатель истории». Френч определяет двигатель как центральный вопрос, на который статья даст ответ читателю. У большинства репортеров нет такого двигателя, потому что они дают ответ до того, как читатель осознал, в чем вопрос.
В нашей газете вышел репортаж о человеке, которого наняли, чтобы приветствовать посетителей нового магазина «Wal-Mart». Это милая статья о местных новостях:
«Чарльз Бернс ждал несколько недель, чтобы сказать три слова: «Добро пожаловать в Вол- Март!»
Сегодня в Санкт-Петербурге откроются двери супермаркета «Wal-Mart». Первым, кого увидят покупатели, будет мистер Бернс.
Он — профессиональный встречающий».
Так как статья написана за день до открытия, мы никогда не увидим Чарльза Бернса за работой. Он никого не встретит. В результате нет двигателя, даже простенького: «Как прошел первый день?» или «Что сказал первый посетитель?» или «Совпали ожидания и действительность?»
В том же номере есть серьезная международная статья о выживших во время цунами на Шри- Ланке:
«В педиатрическом отделении городской больницы самый известный сирота, выживший после цунами, спит, пускает слюни и, находясь в мрачном расположении духа, кричит на посетителей, которые толпятся вокруг его кроватки.
Кто его родители неизвестно. Его возраст, по мнению персонала больницы, между четырьмя и пятью месяцами. Он известен и знаменит просто как Ребенок № 81, он поступил в отделение восемьдесят первым.
Тяжкое бремя ребенка № 81 не в том, что его не хотят, а в том, что его чрезмерно хотят.
Уже 9 семейных пар заявили, что он их сын. Некоторые угрожали покончить с собой, если им не вернут ребенка. Бессчетное количество родителей, потерявших детей в цунами, мчались в больницу проверить, не их ли это ребенок № 81.
Местные газеты почти каждый день рассказывали о его судьбе. В больнице было столько народа, что сотрудники прятали ребенка на ночь в операционной для его же защиты».
Эта история впервые появилась в газете «The New York Times», здесь был сверхмощный двигатель. Если Вы похожи на меня, то двигатель формализуется в вопросы: что случится с ребенком № 81; узнает ли он свое настоящее имя и настоящих родителей; кто решит судьбу ребенка № 81 и почему; как определят настоящих родителей?
К чести статьи, она сама ставит вопросы, не просто, что будет дальше, а духовные:
Возможно ли, что девять пар искренне верят, что ребенок № 81 их плоть и кровь? Возможно, бездетные пары решили воспользоваться катастрофой? Может ли быть, что фотогеничный малыш разбудил такое желание, какое не разбудит иногда и девушка? Все эти домыслы гуляют на улицах Калмунаи [Kalmunai].
Том Френч верит, что в статье, особенно с подтекстом, может быть более одного двигателя. Это точно работает в кино. В фильме «Мужской стриптиз» [The Full Monty] группа безработных рабочих пытается подработать мужским стриптизом. Интрига-двигатель здесь: «Смогут ли эти далеко не идеальные мужчины дойти до конца и как на все отреагируют их жены и подружки?» Но, что делает статью еще пикантнее: у каждого из героев есть свои мотивы, каждый чем-то рискует. Вернет ли толстый парень огонь в семейные отношения? Потеряет ли худенький опекунство над сыном? Найдет ли старичок способ расплатиться с долгами?
Когда Яна Винберн [Jan Winburn] была редактором газеты «The Baltimore Sun», она помогала своим авторам создавать характеры для статьи или репортажа, задавая вопрос: «Кто здесь чем рискует?» Ответ на этот вопрос может помочь создать двигатель истории: «Проигравший все равно получит желанный приз?»
Я полагаю, что «двигатель истории» у Френча — это дальний родственник того, что лингвист Лайос Эгри [Lajos Egri] называет «посылом» истории. «Все имеет цель, или посыл, — пишет он. — Каждая секунда нашей жизни несет свой посыл, думаем мы об этом или нет. Посыл может быть простое дыхание, а может быть жизненно важное эмоциональное решение, но он всегда есть».
Каждая пьеса должна иметь посыл, пишет Эгри. В «Ромео и Джульетте» — это «большая любовь побеждает даже смерть». В «Макбете» — «беспощадные амбиции ведут к саморазрушению». В «Отелло» — «ревность разрушает себя и объект любви».
Посыл, описанный Эгри, берет вопрос и делает из него тематическое утверждение. Это работает и в обратную сторону: «Разрушит ли ревность Отелло его самого и женщину, которую он обожает?»
