невыносимое наслаждение.
Мак выругался и резко отстранился от нее. Оливия сразу же коснулась рукой его члена и помогла Маку достигнуть пика наслаждения.
Мак прилег на сено рядом с Оливией, тяжело дыша и обнимая ее. Какое-то время они лежали молча, выравнивая дыхание.
Оливии хотелось остаться с Маком, однако она почувствовала неловкость, потому что не понимала, какие отношения между ними будут теперь.
– Мне хочется остаться, – начала она, – но я должна помочь готовить ужин.
– Я знаю. Слушай, Оливия, – он легко перевернул ее, опустил на себя и собственнически обхватил руками ее ягодицы. В его взгляде отражалась искренность, которой она не видела прежде. – Тебе не о чем беспокоиться. Я – о предохранении...
К ее горлу подступил ком. Она посмотрела на него.
– Я думаю, мне есть о чем беспокоиться. Только я имею в виду не то, что ты.
Мак усмехнулся и крепче сжал ее ягодицы.
– В этом ты, возможно, права, – он нежно поцеловал ее в губы. – Если рассуждать твоим поварским языком, дорогая, то сейчас случившееся – это аперитив. Я обязательно намерен попробовать все блюда...
Глава шестнадцатая
Обычно мужчины не обращают внимания на убранство стола и цветочные композиции. Когда приходит время обеда, они, будучи голодными, усаживаются за стол и хотят только одного: побыстрее поглотить вкуснятину, которая так божественно пахнет.
Как это ни прискорбно, в отношении мужчин к еде ничего не изменилось с каменного века.
В доме Дебоулдов Мак уселся за стол рядом с Оливией, положил себе на тарелку большую порцию спагетти и хлеба с чесноком, а потом довольным взглядом окинул присутствующих.
– Вы можете гордиться собой, Луиза. Еда очень вкусная.
Луиза, сидевшая напротив него, посмотрела на мужа и улыбнулась.
– Спасибо, но я думаю, что следует воздать по заслугам и моему учителю.
– Я тут ни при чем! – откликнулась Оливия, накручивая спагетти на вилку. – Вы сами готовили, а я только наблюдала.
– Ты готовила сама, дорогая? – Гарольд обнял жену.
– Она преувеличивает.
– Я ей не помогала! – рассмеялась Оливия.
От одного звука голоса Оливии Мак напрягся и повернулся к ней. На Оливии были черные брюки и белый свитер. Она напоминала лыжницу и выглядела сексуально. Мак намеревался провести сегодняшнюю ночь с ней. Слишком много времени они уделяли работе и отказывали себе в отдыхе и наслаждении друг другом. Однако сегодня ночью он будет доводить Оливию до исступления снова и снова.
Оливия разговаривала с Гарольдом. Ее глаза светились от счастья.
– Луиза сама сделала спагетти.
– Правда? – обратился Гарольд к Луизе.
– Это так, – покраснев, ответила она.
– У нас же есть механизм для приготовления спагетти, – Гарольд поцеловал ее в щеку.
– Верно! Только кто об этом знает? – Луиза рассмеялась.
Поедая спагетти. Оливия произнесла:
– Завтра утром мы будем учиться готовить несколько блюд для завтрака. После того как вы преуспеете в этом, Луиза, вашему мужу придется принести извинения за то, что он недооценивал ваши кулинарные способности, – Оливия широко улыбнулась. – Вообразите, завтра у нас будут пирожки с крабами, лимоном, голландским соусом с петрушкой, а также французские тосты со взбитыми яйцами, сахаром и оладьи...
– Я уже сейчас готов принести свои извинения, – весело перебил Оливию Гарольд. А потом обратился к Луизе: – Если ты будешь так готовить, мои родственники не захотят уезжать от нас.
– Может быть, нам пересмотреть меню? – притворно забеспокоилась Луиза.
Все рассмеялись, а Гарольд сказал:
– Слишком поздно, дорогая. Они определенно захотят приезжать сюда чаще, и ты знаешь, почему.
Мак оглядел улыбавшихся присутствующих и задался вопросом, что происходит.
– Можно узнать, чему вы сейчас улыбаетесь? – спросил он.
– Луиза беременна, – Гарольд нежно посмотрел на жену.
– Ух ты! Поздравляю! – сказал Мак и протянул руку Гарольду.
– Спасибо, – горделиво произнес будущий отец и покраснел.
– Ты в самом деле думаешь, что твои родственники станут приезжать к нам чаще? – спросила Луиза, уже по-настоящему обеспокоенная.
– Родственники – вряд ли, – сказал Гарольд, – а вот мама – да.
– О боже!
– Она будет вне себя от счастья, дорогая.
Съев спагетти, Оливия промокнула губы салфеткой.
– У меня нет матери, и я не знаю, будут ли у меня дети, но я считаю, что вам просто повезло, если мать Гарольда станет чаще навещать вас, – сказала Оливия.
Услышав, что у Оливии нет матери, Мак испытал потрясение. Собирая о ней сведения, он прочел некролог. Однако теперь, услышав об этом из уст самой Оливии, он почувствовал желание защитить ее. Он знал, что такое терять родителей.
Луиза сочувствующе улыбнулась Оливии.
– Извините, я не знала. Когда вы потеряли мать?
– Когда училась в школе.
Мак невольно протянул руку и коснулся ладонью под столом руки Оливии.
– Это ужасно! – Луиза покачала головой и посмотрела на мужа. – Ладно, пусть твоя мать выводит меня из себя. Я намерена впредь улыбаться и терпеть ее ради нашего будущего ребенка.
– Я рад это слышать, дорогая, – произнес Гарольд и, повернувшись, подмигнул Оливии, ответившей ему улыбкой.
Пока они обедали и разговаривали, Оливия наслаждалась прикосновением Мака к своей руке. Оливия развернула свою ладонь и пожала ладонь Мака. Ей было очень хорошо.
Оливия нанизывала на нитку желтые и красные шарики, создавая гирлянду для елки. Пристроившись на коврике у елки в своей комнате, она пыталась объяснить Маку, как делаются украшения для новогоднего дерева. По радио звучала известная песня Джуди Гарланд о Рождестве. У Мака ничего не получалось. Он был финансовым гением и отменно целовался, но когда дело доходило до нитки с иголкой, он становился беспомощным.
– Проклятье! – выругался он, испортив очередную гирлянду.
Оливия рассмеялась.
– Да брось ты! Не нужно ругаться, когда поет Джуди Гарланд.
– Почему? Я расстроен, а она поет унылую песню.
– Эта песня не унылая, – поправила Оливия, – а сентиментальная.
– Для меня это одно и то же.
Оливия присела на ворсистую кушетку и вздохнула.
